Нидерландская революция

Между тем парод все еще не потерял веры в своего «законного государя». Король, думал он, несомненно плохо осведомлен: он не сможет не внять мольбам своих подданных. Шаги, предпринятые в Мадриде, должны будут разъяснить ему положение. В 1572 г. к нему были направлены несколько представителей из штатов Генегау, затем из Лилля, Дуэ и Орши; их примеру последовали вслед затем также штаты Брабанта и Фландрии. Они не знали, что Альба предупредил их уже 11 марта, предложив королю встретить их приказом о необходимости платить налог, «ибо, — писал он, — такого случая больше не представится»[300].

Они находились еще в дороге, когда в Брюсселе получилась неожиданная новость: 1 апреля 1572 г. морские гёзы захватили маленький портовый городок Бриль.

III

То, чем была в XIV в. резня солдат Шатильона в Брюгге в борьбе между Францией и Фландрией, то же самое означал теперь смелый захват Бриля, явившийся сигналом к восстанию Нидерландов против Испании. Оба эти события разыгрались неожиданно, без всяких приготовлений, как реакция на слишком тяжелый чужеземный гнет. Далее, — оба они были делом изгнанников, наконец, оба они выдвинули на сцену политических вождей, которые стали во главе доведенного до отчаяния народа. Подобно тому как заутреня в Брюгге в 1302 г. открыла ворота Фландрии для Иоанна Намюрского и Вильгельма Юлихского[301] точно так же захват Бриля в 1572 г. открыл Голландию для Вильгельма Оранского.

Он давно уже ждал такого случая. После поражения в 1568 г., заставившего его бежать во Францию разбитым и почти смешным, все считали, что дело его проиграно. Кредит его пошатнулся. В феврале 1569 г. он вынужден был ночью бежать из Страсбурга, чтобы скрыться от возмущения своих рейтаров, бурно требовавших уплаты жалованья[302]. Гранвелла презрительно высказывал сожаление по поводу судьбы «бедного принца, который погиб безвозвратно из-за своего желания последовать советам некоторых болтунов, убедивших его жениться на одной из немецких княжен»[303]

.

Но, несмотря на свою проницательность, Гранвелла не догадывался о неукротимой энергии, настойчивости и политическом таланте противника, которого он слишком поспешно счел выбывшим из строя. Вильгельм очень быстро опять пришел в себя и был далек от того, чтобы отчаиваться в будущем. Наоборот, он носился с новыми планами как раз в тот момент, когда его враги считали его глубоко подавленным. Во Франции он вступил в контакт с вождями протестантской партии: Колиньи, Кондэ, Жанной д'Альбре. Он восхищался их энергией и той настойчивостью при неудачах, которые, несмотря на поражение при Жарнаке и несмотря на смерть Кондэ, в конце концов привели их к Сен-Жерменскому миру и к свободе совести (8 августа 1570 г.).

Кальвинизм, разбитый в Нидерландах, снова поднял голову во Франции. Колиньи настаивал перед Карлом IX на возобновлении борьбы против испанского дома, пытался сблизить его с Англией и призывал его к завоеванию Фландрии. Людовик Нассауский, прибывший во Францию с армией, которую Вольфганг Баварский привел для Колиньи, и расположившийся в центре гугенотства, в Ла Рошели, весь свой пыл отдал на службу этой протестантской политике. Этот ревностный кальвинист был прежде всего человеком религиозных войн. Его ненависть к «папизму» и к испанскому господству не умерялась никакими национальными соображениями. Чтобы побудить Карла IX к действию, он не поколебался предложить ему раздел Нидерландов между. Францией, Германией и Англией и заронил в нем надежду на получение римской королевской короны.

При этих обстоятельствах у принца Оранского зародился новый план, принявший с течением времени более ясные очертания. Обманувшись в своих надеждах на Германию, он решил отныне связать свое дело с делом французских протестантов. С его помощью гёзы объединятся с гугенотами, и французское влияние вступит в Нидерландах в борьбу с испанским влиянием. Правда, Вильгельм был лютеранином, но религиозные расхождения ничего не значили в глазах этого главным образом политического гения. У него тем меньше было оснований колебаться протянуть руку французским кальвинистам, что реформация в Нидерландах носила преимущественно кальвинистский характер, и религиозное единство должно было поэтому удвоить силу задуманного им союза. Снова удалившись в Дилленбург, Вильгельм наблюдал за ходом событий, переписывался с Колиньи и Людовиком Нассауским и, подготовляя в согласии с ним план решительной кампании, в то же время внимательно наблюдал и поощрял начинания морских гёзов.