Нигерийский синдром

Отца в детстве из-за его командировок я почти не видела, а одноклассники даже думали, что у меня его и вовсе нет! Он постоянно, без устали, переучивался на новые современные модели летательных аппаратов, совершенствующихся из года в год, освоив таким образом все виды авиационных средств, которые существовали тогда в Союзе, начиная с Ан-2 и заканчивая последней и почти уже ушедшей моделью российского авиапрома – самолетом ТУ-154.

Сегодня же страна закупает «Боинги», но летать-то на них некому! Вот, что страшно! И я не понимаю одного: если мы не можем обеспечить блестящую подготовку профессиональных летных кадров у себя, как это было раньше в СССР, тогда, может, проще обучать их за границей, например, в той же Германии?! Ведь за действиями воздушных извозчиков стоят миллионы человеческих жизней. Как может вести самолет в Танзанию какой-нибудь новоиспеченный пилот, не обладающий опытом управления этой махиной и не имеющий достаточного количества практических занятий и часов налета?!

Вот поэтому вследствие неважной ситуации в Аэрофлоте и случаются иногда грустные истории. Рейс надолго задержали. Пассажиров сначала погрузили в самолет, потом выгрузили, затем загрузили вновь. Сидя в салоне и теряясь в догадках, они поймали стюардессу:

– Девушка, в чем дело? Почему такая длительная задержка?

– Да вы понимаете, – с досадой ответила стюардесса, – просто ерунда какая-то, нашему пилоту послышался шум в моторе, и представляете… целых два часа… пришлось искать нового пилота!

Как «весело», прямо обхохочешься!

Я оглядела нашу компанию. Все одеты в более или менее легкие куртки, только Владимир, как всегда, в своем обычном репертуаре. Напялил на себя не только дубленку, но и меховую шапку-ушанку, как будто не в Африку летит, к жирафам, а в Антарктиду, к пингвинам! Как выйдет в таком экзотическом виде в Танзании, так звери смеяться будут, а не то, что люди! Однако, зная вредный, обидчивый характер друга, замечания ему делать не стала. Пусть упарится! Летом у него уже была такая несмелая попытка – лететь в Африку в теплом шерстяном костюме, так он потом и в летнем прикиде чуть от жары не окочурился!

Через несколько часов ожидания мы впятером дружно поднялись на борт: я, Лева, Олег, Иван и Владимир. На таких дальних и длительных перелетах теперь и наши использовали «Боинги». Олег и Иван сидели рядом в одном ряду, мы со Львом – вдвоем в другом, а Владимир – в гордом одиночестве практически на «Камчатке», в самом конце бизнес-класса.

Полет проходил довольно спокойно до того момента, пока я, а надо сказать, мое место было у закрытого жалюзи иллюминатора, нечаянно не прикоснулась ручонкой к стенке салона. Мне она показалась горячей. Я ощупала всю стену, она становилась все горячей! Стало до жути страшно, а вдруг у них там что-то горит, а они не в курсе?!

– Лев, – волнение уже перешло в панику, – глянь-ка, стенка горячая!

– Отстань! – отмахнулся муж в полудреме.

Но я не оставляла попыток узнать, в чем же дело, и продолжала щупать стенку, смело продвигаясь к иллюминатору впереди сидящего соседа, и тут… раздался крик:

– Женщина, вы что уже совсем озверели?! Почему лезете мне в рот своими грязными лапами?! – и между стеной и креслом втиснулась, правда, не целиком, а частично, разъяренная морда какого-то жирного «бурундука».

Вот ведь разорался! Подумаешь, не тебя же щупаю, а стенку!

– Чего вы орете, любезный?! Никто вас не мацает, кому вы нужны?! Не истерите, пожалуйста, а лучше потрогайте вашу стенку, она у вас тоже, по-моему, горячая!

Тут в узком пространстве между креслом и стенкой появилась пухлая, в перстнях, рука.

– Горячая! У меня тоже горячая! Может, это пожар?! Ужас! Зовите скорей кого-нибудь! – в голосе жиртреста зазвенели панические нотки.

Надо срочно прекратить его истерику, потому что самое страшное на борту – это всеохватывающая паника!

– Слушайте, заткнитесь, а! – я была уже не рада своим ненужным дурацким изыскательским экспериментам, не хватало еще поднять здесь шухер!

– Сама заткнись, дура! – накинулся на меня этот чудак на одну хорошо знакомую букву «М». – Чё ты ко мне лезешь? Чё пристаешь? Я тебя трогаю?

– Чё, чё, барабан через плечо! А я тебя? Хоть раз торкнула?! – не осталась я в долгу. – Чего не сидится спокойно, чего ты людям спать не даешь?! Воет здесь как… как… – от негодования я никак не могла дать определение его поведению, – как долбанутое приведение, вообще уже охренел! Чмо!

Зря, конечно, обменялась с этим тормозом змеиными «любезностями». Что тут началось! От моей борзости у господина не осталось слов. Он замычал и нажал на кнопку вызова стюардессы. А когда она появилась, начал опять возмущаться и вопить. Требовал сбросить меня с самолета в поле, где-нибудь по дороге в Африку, и еще кичился тем, что депутат! Офигеть! Я представляю, что бы сделали с таким бесноватым слугой господа, если бы он так выкобенивался перед ними, а слуге народа, значит, можно, потому что народ все стерпит, сажая себе на шею таких юродивых, как этот!