Никаких принцесс!

— Хорошо, допустим, он тебя полюбил. Но это была любовь, в которой он себя убедил, Виола, любовь, вызванная специально, чтобы потом…

— Глория, настоящую любовь специально не вызывают, — хмыкает крестная. — Это тебе не приворотное зелье — выпил, и готово.

Мама закатывает глаза — но поворачивается к крестной спиной, так, чтобы Виллинда ничего не заметила. И кладет руку мне на плечо.

— Виола, поверь. Я хочу тебе только добра, и сейчас…

— Фафа фафффяфи фефя!

— Она просит, чтобы ее развязали, — переводит Виллинда. И сама же отвечает: — Нет. Или ты выкинешь из моей башни всю мебель, а потом выбросишься сама. А мне потом порядок наводить. Одной. Так что сиди так, Виола, раз не можешь спокойно мамины глупости слушать.

— Почему глупости? Виллинда!

— Глория, мы это уже обсуждали. И кляп на твоем месте я бы все-таки вытащила.

— Фа!

— Тогда она меня точно слушать не будет, — резонно замечает мама.

— А чего ты хотела? — усмехается Виллинда. — Шестнадцать лет не вспоминала про дочь, а потом, как выяснила, что она твоя наследница, так сразу зачастила в ее жизнь и ждешь, что она тебя примет?

— Виллинда, это больно, — капризно тянет мама. — Мы с Виолой отлично друг друга понимаем.

— Я вижу. Понимаете. Особенно когда твоя дочь связанная и с кляпом. Ты просто мастер убеждения, Глория.

— Вилла, ты могла бы мне помочь, — вздыхает мама. — А так ты только хуже делаешь. И больнее. Мне. Так нельзя, мы же подруги.

— Я ведьма, мне можно. — Вилла снова ловит мой взгляд и подмигивает.

А мама начинает заново. Говорит она действительно убедительно, как… как, наверное, и должна королева. Жечь глаголом, и все такое. И если закрыть глаза и представить, что речь идет не о Дамиане… Да я бы, пожалуй, рванула на баррикады первой.

Но мама говорит о Дамиане и совсем не в том ключе, в каком хотелось бы мне. Вместо «да, дочь, мы, конечно, поможем тебе вернуть ему сердце» мама убеждает меня, что сердца у Дамиана никогда не было. У Властелинов сердец не бывает. Они злы по умолчанию. Дамиан тоже был по умолчанию зол, просто успешно это скрывал. А я, такая дура, дала обвести себя вокруг пальца. Впрочем, в уме Дамиану не откажешь, признает мама, он обманул даже ее, королеву Садов! Нет, она всегда подозревала, что этому мальчику доверять нельзя, но не предполагала даже, что он может отправить своего слугу в Сады, чтобы тот — какой ужас! — притворился спутником и использовал наследницу фей! Дальше следует немного причитаний о моей нелегкой судьбе всю прошлую неделю (ни слова о зелье, которым меня насильно напоили) и снова о Дамиане. Теперь-то этот мерзавец показал свое истинное лицо! Теперь-то все, все знают, что он за человек! Узурпировал трон у родного брата! Поставил этого самого брата статуей в саду! Взял в заложники учеников лучшей магической школы! Собирается завоевать мир! Но мы — мы, феи — ему не позволим! Мы знаем, как остановить чудовище, посмевшее покуситься на мир и покой нашего мира! Мы, — тут мама делает эффектную паузу, — поддержим истинного героя, способного сразить Темного Властелина.

— Глория, ты уверена, что сейчас именно то время?.. — встревает Виллинда.

Мама, захлебнувшись воздухом, поворачивается к ней:

— Сейчас не то время, чтобы делать паузу! Чтобы останавливаться! Мы победим!..

— Я просто хотела напомнить, что твоя дочь, связанная и с кляпом, может неправильно тебя понять.

— Виола — настоящая фея и послушная дочь, она обязательно примет мою сторону, — патетично восклицает мама.

— Ну-ну, пока кляп не вытащишь.

Мама отмахивается и поворачивается ко мне.

Дальше начинается рекламная кампания героя. Он и такой, он и сякой, и обязательно победит, и Властелина сразит…

— Фо фефь, фаф фрафит?

— Виола против убийства ее бывшего друга, — переводит Виллинда.

Мама ловит мой взгляд.

— Виола, я понимаю, как это должно быть тебе непривычно, но иногда герою приходится убивать злодея. Пусть тебя успокаивает, что делать это нужно не тебе…

— Ну да, у добра-то всегда ручки чистые, — вставляет крестная.

— Виллинда, пожалуйста!..

— Хорошо, хорошо, я просто вспомнила, как один такой идиот, то есть герой, однажды пытался убить меня…

— Виллинда, ты превратила его возлюбленную в лягушку.

— Она мне за это заплатила. И неужели я была виновата, что когда он ее поцеловал, она так и осталась лягушкой?..

Мама снова поворачивается ко мне. Рекламная кампания продолжается. Герой великолепен, и быть его феей-выручалочкой — настоящая честь. Там даже делать ничего не придется, просто иногда осыпать его золотой пыльцой, поддерживать и лечить — ну так, от случая к случаю…

Я начинаю понимать, к чему она клонит, но маме требуется еще полчаса, чтобы дойти до кульминации и с улыбкой объявить: именно ты, Виола, и будешь поддерживать того героя, который сразит Темного Властелина! Ты будешь отомщена и даже сможешь в этой мести лично поучаствовать! Всего-то надо довести какого-то крети… простите, героя до Твердыни Властелина и там проследить, чтобы поединок добра со злом закончился с нужным результатом.

— Ты, конечно же, согласна? — улыбается мама. — Да? Виола? Ты рада?