Никита Хрущев

На многих партийных активах в Москве и Ленинграде по итогам XX съезда выступал сам Н. Хрущев. Он не стыдился говорить, что знал многое о неблаговидных делах, творившихся при Сталине, но боялся поднять голос критики и протеста. Однажды он получил из зала записку: «Как вы, члены Политбюро, могли допустить, чтобы в стране совершались столь тяжкие преступления?» Хрущев громко прочитал записку и так же громко спросил: «Записка не подписана. Кто ее написал – встаньте!» Никто в зале не поднялся. «Тот, кто написал эту записку, – сказал Хрущев, – боится. Ну вот и мы все боялись выступать против Сталина». Это был очень неполный, но все же честный ответ. Однако другим членам Президиума ЦК было труднее отвечать даже на такие вопросы, ибо они входили в ближайшее окружение Сталина не с середины 30-х годов, как Хрущев, а с середины 20-х годов. Именно поддержка этих людей позволила Сталину закрепиться у власти. Они были, таким образом, не молчаливыми свидетелями, но соучастниками многих преступлений режима. Хрущев также был во многих делах и в Москве, и на Украине не только молчаливым свидетелем. Но сейчас в его руках была власть и контроль над партией и органами безопасности, и он надеялся лишь укрепить эту власть после XX съезда. Этой надежды не было, однако, ни у Молотова, ни у Ворошилова, ни у Кагановича, ни у Маленкова. Огромные политические и психологические трудности возникли не только у высших руководителей партии, но и у руководителей среднего и низшего звена, которые непосредственно общались с рядовыми членами партии. Не знали часто, что делать, что говорить, как объяснять события прошлых лет, работники идеологического аппарата партии, партийной печати. Актив партии и многие из рядовых членов КПСС оказались просто не в состоянии дружно перейти на новую идеологическую платформу или идти теперь «линией XX съезда». Нужно было поднять наверх какие-то новые кадры и заменить большую часть прежних работников. Кое-где такое обновление происходило, но это было не правило, а исключение. Недовольство испытывали и высшие военные руководители; среди выдвинувшихся во время войны генералов и маршалов культ Сталина был особенно силен. В результате всех этих настроений давление на Хрущева из рядов самой партии возрастало, и он не всегда был способен противиться этому нажиму. Уже в апреле и мае 1956 года многие из попыток развить критику культа Сталина стали решительно пресекаться. Один из старых большевиков, выступивший на партийной конференции с резкой критикой преступлений Сталина, был через несколько дней исключен из партии. Преподавателя марксизма-ленинизма в одном из технических вузов, попытавшегося в одной из лекций затронуть вопрос о причинах, породивших культ личности, вызвали в горком партии в Москве и строго наказали. Информация об этом была разослана по всем районным комитетам партии. В газете «Правда» была перепечатана без комментариев статья из китайской газеты «Женьминь жибао», в которой утверждалось, что заслуг у Сталина гораздо больше, чем ошибок, и что многие из ошибок Сталина могут быть даже полезными, так как они обогащают «исторический опыт диктатуры пролетариата». Автором этой статьи, и об этом говорили в партийных кругах, был сам Мао Цзэдун. 30 июня 1956 года ЦК КПСС принял постановление «О преодолении культа личности и его последствий», которое было опубликовано во всех газетах. Это постановление и по содержанию, и по формулировкам было шагом назад по сравнению с докладом Хрущева на XX съезде. Но, с другой стороны, оно было и шагом вперед, потому что было опубликовано и становилось, таким образом, обязательным для всей партии документом. Доклад Хрущева таким документом не был, его отозвали из всех райкомов и горкомов партии сразу же после прочтения, и многие из активистов КПСС, которые по болезни или по другим причинам не смогли вовремя его прослушать, теперь уже не могли ознакомиться с этими небольшими книжечками в бумажных красных переплетах. К тому же и сам Хрущев в ряде публичных выступлений летом 1956 года неожиданно начал говорить, что Сталин – это «великий революционер», «великий марксист-ленинец» и партия «не позволит отдать имя Сталина врагам коммунизма».