Никита Хрущев

Тревога в Москве по поводу событий в Венгрии нарастала, и заседания Президиума ЦК проходили почти ежедневно. Для консультации и координации действий в СССР прибыл второй по влиянию лидер КНР Лю Шаоци. Ни Хрущев, ни другие советские лидеры не имели вначале определенной программы действий: на территории Венгрии находились М. Суслов, А. Микоян и Г. Жуков. В Будапеште продолжало функционировать посольство СССР, возглавляемое Ю. Андроповым. Через границу в Венгрию перебрасывались новые советские дивизии. В конце концов Хрущев принял решение о необходимости вооруженного вмешательства. Но он хотел заручиться согласием других социалистических стран и особенно Югославии. Слишком много энергии Хрущев затратил на нормализацию отношений с этой страной, чтобы вновь потерять надежду на вхождение Югославии в лагерь социалистических стран. Кроме того, надо было найти таких видных политических деятелей Венгрии, которые согласились бы возглавить новое правительство и обновленную коммунистическую партию. Н. С. Хрущев и Маленков вылетели в Румынию и быстро достигли согласия на вмешательство в дела Венгрии. Из Бухареста Хрущев решил лететь к Тито на Брионские острова. Погода оказалась нелетной, но он слишком спешил, чтобы считаться с погодой. Позднее он вспоминал: «…Я много летал, всю войну самолетом пользовался и после войны, но в таких тяжелых переплетах перелета я никогда не был. Самолетом управлял очень опытный летчик – генерал Цыбин, и он тоже доложил, что условия очень тяжелые… Мы летели на Брионские острова, оборудования никакого не было, это примитивный, военного времени аэродром, да и наш самолет не был вооружен радиолокационным оборудованием. Но здесь уже мастерство тов. Цыбина дало ему возможность, и он благополучно приземлился. Тут же нас ожидал автомобиль, мы пересели с самолета в автомобиль и поехали к пристани, чтобы на катере поехать на остров Бриони, где находился тов. Тито… Мы приехали на остров Бриони. Там нас уже ожидал маршал Тито, он нас радушно принял… Приехали мы в Бриони, где размещался Тито, и доложили ему, зачем мы приехали, и поставили перед ним вопрос, как мы его понимали и как мы хотели его решить… Как быть? Я ожидал, что нам придется сложную атаку выдержать со стороны Тито и более сложную в сравнении с тем, как эти вопросы обсуждали с польскими товарищами. И тут мы неожиданно были приятно поражены, Тито сказал, что абсолютно правильно и надо немедленно пустить в дело войска, оказать помощь Венгрии и разгромить контрреволюцию. Начал горячо доказывать необходимость этого мероприятия. Следовательно, весь наш заряд, который мы готовили, ожидая, что будет какое-то сопротивление и поэтому будет необходимо нам доказывать, а может сложиться и так, что мы уедем, не договорившись до единого понимания, и это еще больше осложнило бы наше положение, – весь наш заряд копили зря, и вдруг мы получили такое полное признание и поддержку и, даже я бы сказал, такое подталкивание на быстрые и решительные действия в этом вопросе» [102] .