Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения

Приехали Юля (старшая) и Лена с Витей, пришли с плачем уже в палату (их встретила Евгения Михайловна в коридоре). Посидели мы с НИМ, наверное, с час, пока пришла машина из морга, посидели еще немного в дежурке у докторов, потом уехали на дачу, домой. И тут обнаружили: спальня Н. С. запломбирована, входная дверь в дачу заперта изнутри, а на веранде — пост, чтобы никто не зашел.

Владимир Иосифович Ладыгин (дежурный) объяснил, что это сделано по распоряжению ЦК, что это было так у К. Е. Ворошилова и Н. М. Шверника,[88] не только у нас; комиссия из ЦК приедет, как только я попрошу, объяснит и снимет пломбы. Я попросила, чтобы скорее это сделали. Через час приехали двое: заместитель управления делами ЦК т. Кувшинов и заместитель заведующего общим отделом ЦК — фамилию не помню. (Аветисян.)

Я обратилась сразу к Кувшинову: «Что же, т. майор, вы так поспешили, могли бы меня дождаться и все делать при мне…» Но он ответил: «Выражаем вам соболезнование. Я — не майор, а работник ЦК», — и назвал себя. Тогда я присмотрелась и узнала его, он помогал нам въезжать в квартиру на Староконюшенном пер. Объяснил, что они заинтересованы «для истории», чтобы документы Н. С. попали к ним нетронутыми.

Пломбы они сняли, пост также, я открыла им сейф. Боголюбов (Аветисян)[89] взял оттуда 4 (магнитофонные) пленки (давние очень), пересмотрел папки, забрал поздравление Н. С. с 70-летием, подписанное всеми членами и кандидатами Президиума ЦК, хотел взять указ о награждении медалью «За победу над фашисткой Германией», подписанный М. И. Калининым, но потом оставил.

Забрал с магнитофона пленку с записями физкультурных упражнений и какие-то схемы управления магнитофоном, стихотворение (о Сталине, то, где «его пальцы, как черви…»), написанное Осипом Мандельштамом перед войной и подаренное Н. С. академиком Арцимовичем[90] года полтора назад. Кувшинов спросил, какие вопросы, сказал, что все неинтересное «для истории» возвратят. Сказал, что приедет сотрудница Мария Никифоровна по вопросу похорон (справка о смерти, могила, одежда, морг, венки, автобусы, продукты, так как в воскресенье купить обычным способом нельзя, все закрыто). Сказал, что тело будет выставлено в морге в Кунцево (ЦКБ) в понедельник с 10 часов утра, в 11 часов гроб поставят в автобус и в 12 часов дня — захоронение на Новодевичьем кладбище. Сказал еще, что некролог будет напечатан в понедельник.

Остаток субботы и воскресенье сидели мы все на даче, как потерянные, осиротевшие, взрослые и дети. Я занималась, сколько могла, хозяйственными делами: собирала ордена Н. С., переписала их, одежду, составляла примерные заказ на продукты (вместе с товарищем Марией Никифоровной), потом рассчитывала, когда продукты привезти… Показывала Юле (старшей) наши пленочные теплицы, еще что-то делала, как каменная.

В понедельник 13/IХ принесли газету — сообщение в 4 строки на первой странице «Правды» и никакого некролога, во вторник перепечатали сообщение «Известия»:

«ЦК КПСС и Совет Министров СССР с прискорбием сообщает, что на 78 году жизни 11 сентября 1971 года скончался бывший 1 секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров, персональный пенсионер Никита Сергеевич Хрущев».

Редакция даже не выделила имя и фамилию из общего текста сообщения.

К 10 часам поехали в морг. Я — с Леной, Юлей и Ниной (племянница Нины Петровны) (приехала накануне с Виктором Петровичем из Киева), во второй — Василий Михайлович (Кондрашов) (дежурный офицер КГБ), Виктор Петрович и Тихон Иосифович Кухарчук (тоже приехали накануне). Галя и Ника[91] поехали с Сергеем.

На повороте от шоссе увидели массу машин и милиционеров, у помещения морга стояли люди, приехавшие в автобусах ЦК, и друзья наших детей, приехавшие на своих машинах.

Зал маленький, людям проходить не дали, почетный караул не организовали, постояли мы, поплакали у гроба под траурную музыку. Сергей Иванович Степанов и Петр Михайлович Кримерман[92] сделали снимки. В 11 часов сели в автобус с гробом. Автобус шел быстрым темпом, невольно напрашивалось сравнение с похоронами Пушкина.

5 октября

. Автобус не остановился, как обычно, на площадке посреди кладбища, а промчался к концу аллеи, к стене, где справа была подготовлена могила. Там стоял помост из досок, на который поставили гроб. Дождь лил. Кто-то держал зонт над головой Н. С. Пропустили к могиле небольшую группу родственников и друзей — 150–200 человек. На кладбище был объявлен санитарный день, так что обычные посетители не допускались.

Я ждала, что траурный митинг откроет хотя бы секретарь парторганизации, где Н. С. состоял на учете, озиралась, растерянно метался Сережа. Через какое-то время Сережа встал на край могилы и обратился к присутствующим с хорошими словами.

Передаю по отчету Роберта Г. Кайзера для парижского издания «Геральд Трибюн» от 14/IХ 1971 г.:

«Мы просто хотим сказать несколько слов о человеке, которого мы хороним и которого оплакиваем», — начал Сергей и остановился, чтобы овладеть собой, губы его дрожали. «Небо тоже плачет с нами», — прибавил он (шел небольшой дождь).