Никогда не было, но вот опять. Попал 4

«Наконец-то спохватились» — размышлял я, медленно бредя вдоль улицы по направлению гостиницы. Приказ Мещерякова писать «мемуары» говорил о том, что возможно мне поверили, но почему так поздно? Скорее всего, как у нас ведётся, никто не стал брать на себя ответственность и все ждали указаний, а указаний не было. А сейчас или получили приказ, или, что более вероятно, Департамент полиции в лице Мещерякова и, разумеется, директора Дурново, решил проявить инициативу. Лишь бы ребята не переусердствовали и не заперли меня в подвале. А то Мещеряков мне об этом толсто намекнул.

А вот фиг им! Если запрут, ничего ни рассказывать, ни писать не буду. Но, похоже, что запирать меня пока не будут, поскольку сам государь-император меня обласкал и возможно ещё захочет со мной встретиться. Нынешний император, хотя и получил прозвище «миротворец», вполне себе парень крутой и в случае чего цацкаться не будет. Побаиваются его чиновники. Ладно, это дело не моё. Мне же надо обдумать, что писать в этих «мемуарах». Ничего не придумав, завернул в ресторан. Как говорится «война войной, а обед по расписанию».

В номере я сел за стол вооружился карандашом и принялся набрасывать на листке план своих «мемуаров». Набрасывать план — это я немного преувеличил. Вертя в руках карандаш, стал производить ревизию своих знаний о нынешнем времени и с удивлением осознал, что знания мои о конце девятнадцатого века и начале двадцатого куцые, как заячий хвост.

Мало того, что ничего особенного я вспомнить не могу, да ещё песенка про «Лукоморье» привязалась. Бормоча «… но хватил его удар, чтоб избегнуть божьих кар, кот диктует про татар-р — мемуар-р!

», пытался как-то из обрывков сведений, что нашлись в памяти об этом не простом времени, сшить нечто удобоваримое.

Записав кратко, о чём вспомнилось, я посидел, напевая вполголоса творение Владимира Семёновича. Потом перечитал написанное и разорвал листки в мелкие клочья. Корзины для ненужных бумаг в номере не было и я, открыв окно, стал пускать эти жалкие бумажные клочки по ветру малыми порциями с третьего этажа. Смотрел, как они разлетаются и можно сказать — медитировал. По крайней мере, этот процесс никаких мыслей не вызвал.

Отпустив на волю последний клочок и, проследив за его кувырканиями и приземлением в лужу, закрыл окно, посидел в раздумьях и решил навестить своих парней, которые уже должны были в гостиницу вернуться.

Застал парней в весёлом настроении и, выслушав нехитрые новости о полётах и тренировках новоявленных великосветских курсантов, отозвал Архипку и Владимира Ярошенко в сторонку.

— Парни, мне тут временно запретили появляться на аэродроме, поэтому, пока меня не будет, старшим будешь ты Владимир. Архипка твой заместитель и помощник. И вот ещё что! Завтра вас навестит Пётр Петрович Сойкин. Его приведёт наш куратор от полиции — Прудников. Сойкин мне нужен и поэтому встретите его и расскажите о полётах на паралётах, представите его Георгию и его дружкам. И, разумеется, познакомьте с Катькой. Архипка, покатаешь его, если он того пожелает, но без своих штучек. Ясно?

— Да не переживай, Немтырь! Сделаем! А почему тебе запретили на аэродроме появляться? — полюбопытствовал Архипка.

— А…! — отмахнулся я, — Из-за прыжков с парашютом. Боятся, что угроблюсь раньше времени. Сказали, что запрут в камеру.

Архипка посмотрел на меня и засмеялся, видимо представил меня сидящим за решеткой. Хотя, что в этом смешного?

— Что ржёшь? — недовольно сказал я и развеселил парня ещё сильнее.

— Что, всё так серьёзно? — озабоченно спросил Ярошенко.

— Да нет! Ерунда! — успокоил я его. — Ты вот что скажи, как там у вас с моторами? По моему, они уже свой ресурс выработали. Поэтому их лучше заменить на запасные, что мы с собой привезли.

— Хорошо заменим. А с этими, что делать?

— Ну не выбрасывать же. Разберите и попробуйте подремонтировать. Кой-какие запчасти есть, чего нет, попробуйте на местных заводах заказать. Вот деньги.

Я достал деньги и вручил их Владимиру. Тот, не считая, сунул их в карман.

— Маловато денег конечно, — с сожалением констатировал я печальный факт. — Но больше пока у меня нет.

Немного поразмыслив, где можно разжиться деньжонками, решил, что не фиг великосветским мажорам во главе с царевичем кататься у нас на шее и, ухмыляясь, предложил:

— Слушай, Владимир, ты предложи-ка поучаствовать в ремонте моторов нашим курсантам. Пусть немного денег подбросят, если и дальше летать хотят.

— Как можно! — возмутился Ярошенко. — Это же не благородно!

Тьфу ты! И этот о благородстве толкует.

— Благородно, благородно! Не сомневайся! У этих «буратинок» денег много, так что от лишней тысячи рублей они не обеднеют, а нам на ремонт хватит. Я бы сам с ними поговорил, но боюсь меня Прудников и до их высокородий не допустит. Так сказать, во избежании. Но ты можешь в разговоре на меня сослаться.

— Ладно, попробую, — вздохнув, уныло проговорил Ярошенко и полез в карман, намереваясь вернуть мне деньги.