Никогда не было, но вот опять. Попал 4

— Нет! — сказал я. — Не последние отдал тебе. Пусть у тебя будут, а то мало ли что!

Взглянув на скалящего зубы Архипку, я произнёс:

— И вот ещё что! Присмотри за этим хулиганом, если что, то можешь и отлупить его, — но посмотрев на обоих, добавил. — Хотя нет, бить его не стоит! И не потому, что не заслуживает, потому что вряд ли справитесь.

— А ты зубы не скаль и к Владимиру прислушивайся, а то мало мне своих проблем! — обратился я к Архипке.

— Да ладно тебе, Немтырь, что я не понимаю…! — благодушно произнёс тот.

— Вот и хорошо, что понимаешь! Ладно, парни! Работайте! — попрощался я с ними, но был остановлен Владимиром Ярошенко:

— Алексей, а «буратинки» кто такие?

Я с недоумением обернулся к нему, но вспомнил свои слова, что у «буратинок» денег много. Вот ведь незадача! Вроде уже давно здесь обретаюсь, привык, можно сказать, а нет-нет да проскочит словечко.

— А…. Не обращай внимания. Я так богатеньких людей называю. Ну, всё, бывайте!

Выскочив от парней, остановился как витязь на распутье, не зная куда пойти. Подумав, решил прогуляться до госпожи Новых Феодоры Савватеевны. Всё-таки немного беспокоил меня Катькин роман с великим князем. Хотя я уже и говорил на эту тему с нашей ведуньей, но всё как-то вскользь.

Дошёл до их с Катериной номера, постучал и, дождавшись, приглашения вошёл. Савватеевна сидела за столом и видимо, что-то писала. Увидев меня, она отложила перо, промокнув написанное, перевернула листок чистой стороной вверх, чтобы я, значит, ничего не прочитал.

— Как твои дела Савватеевна? Не нашла себе ещё мужичка? — пошутил я.

— Ну почему же не нашла? Нашёлся один старый знакомый, — ответила та, усмехаясь.

— Правда что ли? — изумился я.

— А как ты хотел? Здесь не принято даме одной по театрам и ресторанам хаживать, вот и пришлось озаботиться провожатым.

— Ну, блин вы с Катькой даёте! — пробормотал я, почесав затылок.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила та довольно улыбаясь.

— Да ничего не имею! — замахал я руками. — Просто всё ещё за Катьку беспокоюсь.

— А что за неё беспокоиться-то?

— Ну как же, — произнёс я. — Вот бросит её высочество, она и расстроится, там и до беды недалеко.

— Вот ты о чём! Ну, можешь быть спокойным. Если кто и кого бросит, так это Екатерина Его Высочество, а не он её.

— Как так?

— А вот так! Но давай попозже об этом поговорим, а сейчас иди отсюда. Тут за мной провожатый должен зайти!

— Понятно! — пробормотал я и направился на выход.

Мне, конечно, было любопытно посмотреть на старого знакомого нашей ведуньи, но поскольку она сама мне его показать не хочет, то, пожалуй, и я своё любопытство поумерю. А вот с Катькой знахарка меня удивила. Бросит наша валькирия своего принца. А чего! Валькирии они такие.

Человек — это центр мира и тем тяжелей принять, что мир не крутится вокруг тебя, а большинству людей на тебя наплевать. Цените тех, для кого вы центр мира.

Александр Дюма «Сорок пять».

— Один! Опять один! — прошептал король. — Ах, верно говорит пророк: великие мира должны всегда скорбеть. Но еще вернее было бы: они всегда скорбят.

После краткой паузы он пробормотал, словно читая молитву:

— Господи, дай мне силы переносить одиночество в жизни, как одинок я буду после смерти.

— Ну, ну, насчет одиночества после смерти — это как сказать, — ответил чей-то пронзительно резкий голос, металлическим звоном прозвучавший в нескольких шагах от кровати. — А черви-то, они у тебя не считаются?

Глава 29

Третий день я сижу в комнате, рядом с кабинетом Мещерякова и пишу. Пишу, как писал в той жизни в начальной школе. А именно макая в чернильницу перо и стараясь аккуратно выводить буковки. Эта неспешность написания давала возможность подумать и многое, о чем в свое время читал в книгах и смотрел в интернете об этом предреволюционном времени, вспомнилось. Правда воспоминания были отрывочны и сумбурны, что неизбежно отражалось в тексте. Но перечитав несколько самых первых страниц, исправлять ничего не стал, решив, что это проблемы не мои и пусть голова болит у тех, кто всё написанное мною будет разбирать.