Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Потом посмотрел на торчащий у себя в боку нож и похолодел. Похоже, песец котенку, отвилял хвостиком, достали меня твари забугорные. Повернулся к Мещерякову выглядевшему довольно смешно с этой вилкой в руках, хотел ему сказать, что надо задержать и допросить хитрожопого иезуита Поцци, но в голове помутилось и мне показалось, что я рассыпаюсь на кубики, которые падают на пол с глухим стуком. А потом наступила темнота.

БЕРНАРД ДЕ МАНДЕВИЛЬ. Английский философ, сатирический писатель и экономист, доктор медицины.

Горячие итальянские парни https://edcblog.ru/clauses/chichchiata-sassolate-i-prochie-krovavye-razvleche/

Глава 13

По площади, задрав кверху хоботы и трубя, шла колонна мамонтов. Я стоял на высокой трибуне смотрел на этих лохматых гигантов и охреневал, потому что рядом со мной Архипка с Платошкой затеяли спор. Архипка утверждал, что эти мамонты магаданские, Платоха же ратовал за то, что эти мамонты с Чукотки. Мол, магаданские мамонты мельче, а эти смотри какие здоровые. Шедший последним, огромный зверь вдруг повернул к трибуне и, вытянув хобот, схватил меня этим влажным хоботом за физиономию. Я замахал руками, пытаясь освободиться и открыл глаза. Надо мной нависло знакомое женское лицо. Мамонтов не было, впрочем, как и всего остального. Я же лежал в кровати укрытый одеялом.

— Очнулся? — Савватеевна, которую я не сразу узнал, поднесла к моим губам плошку, с каким то отваром. — Выпей лекарство.

Я хлебнул и закашлялся. Знахарка терпеливо дождалась, когда кашель перестал меня терзать, и заставила отварчик допить. Опустошив плошку, я откинулся на подушку и начал вспоминать, как я здесь оказался. Голова работала плоховато, но я, в конце концов, вспомнил всё. А главное, бьющегося в конвульсиях Стёпку-Бугра.

— Что со Стёпкой? — спросил я у знахарки.

— А что с ним может быть? Помер твой Степан, завтра хоронить будут.

— Помер? Отчего помер? — не узнал собственный голос я

— Нож, которым этот варнак иностранный его ткнул, отравлен был. Ранение хоть и тяжелое, но не смертельное, а вот яд на ноже другое дело. Тебе вот совсем немного досталось, но тоже чуть на тот свет не отправился. Спас тебя Стёпан и корсет, что ты на себя напялил.

— Это как?

— Самая большая доза Степану досталась, на корсете яд тоже остался, до тебя на ноже совсем мало яду дошло, вот и выжил. Завтра уже на ноги встанешь. Тут к тебе господин Мещеряков пришёл, поговорить хочет. Ты как? В состоянии с ним побеседовать?

— Приглашай!

Я приподнялся и принял полулежащее положение. Мещеряков вошёл и, закрыв за собой дверь, произнёс:

— Суровая женщина Феодора Савватеевна!

— Уже познакомились, Ваше превосходительство? — усмехнулся я.

— Поговорили… — неопределённо пожал плечами Мещеряков. — Скажи-ка Алексей…? Ничего если я тебя буду так называть?

— Да ради бога!

— Так вот скажи мне, Алексей, почему на тебя накинулся этот Скварчелупе?

— А он сам, что говорит? — попытался я соскочить со скользкой темы.

— Он уже ничего не говорит. Умер.

— Как это умер? Я же видел, как его урядник вязал? Вполне живой был.

— Как только ты на пол упал, так и он стал корчиться, а потом затих. Доктор Соломатин зафиксировал смерть.

— Доктор не сказал, отчего он умер? — окончательно обнаглев, принялся я допрашивать Мещерякова.

Тот усмехнулся, но любопытство моё удовлетворил:

— Сказал, что предположительно от отравления, но точный диагноз будет только после вскрытия.

— То есть доктор вскрытия ещё не делал?

— Не до того было. Сначала с тобой и с тем пареньком, которого тот ножом ткнул, возились. Потом поздно стало. Отложил доктор на сегодня.

— Чёрт! — выругался я. — Ваше превосходительство срочно пошлите кого-нибудь к доктору. Пусть один вскрытие не делает, а только в присутствии пары городовых.

— Городовые-то зачем? Или думаешь…! — протянул Мещеряков.

— Подозреваю! Слишком уж хорошо ватиканские попы в химии разбираются. — проговорил я.

— Евтюхов! — крикнул, быстро понявший мой намёк Мещеряков.

Дверь открылась и в комнату шагнул урядник Евтюхов.

— Урядник! Бери городового, этого Горлова, и бегом к доктору Соломатину. Будете присутствовать при вскрытии «варнака» иностранного.

Евтюхов нисколько не удивившись странному поручению лихо козырнул и исчез. Проводив того задумчивым взглядом, Мещеряков обратился ко мне:

— Ну, так какие соображения по поводу покушения на тебя?

Похоже, большой начальник несколько комплексует, что вверенная ему полиция не сумела уберечь меня от покушения. «И то верно! Ни царя сохранить для трона от внезапного покушения, ни мещанина на встрече, о которой все знали», — подумал я, но вслух не сказал. Зачем нарываться, но моментом воспользоваться надо.

— Скварчелупе не более, чем инструмент. О моей ликвидации решение приняли, скорее всего, на достаточно высоком уровне, — проговорил я.

— Неужели папу подозреваешь? — с иронией спросил Мещеряков.