Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Ещё через час в кабинет Мещерякова в сопровождении штабс-капитана Белова и поручика Маркина вошли Сальвини и Поцци. Арсений Владимирович, не вставая из-за стола, с минуту молча, рассматривал обоих. Сальвини был явно подавлен и смотрел в пол, Поцци же, напротив, делал вид, что совершенно спокоен и лишь чуть подрагивающие руки и бегающие глаза выдавали его состояние.

Он видимо был наслышан о не жалующем иностранцев русском императоре и поэтому, несмотря на поддержку неких высокопоставленных лиц в российском правительстве, немного побаивался. Особенно после того как в его гостиничный номер бесцеремонно ввалились два усатых офицера полиции, один из которых был явно нетрезв, а второго можно было принять за портового грузчика, если бы не мундир.

Войдя к нему в номер, старший потребовал одеваться и следовать за ними, а молодой громила придерживал рукой неизменную саблю и смотрел на Поцци как на таракана, которого надо прихлопнуть. Тоже самое повторилось и в номере Сальвини, которого пугать было не надо, он и так был испуган не на шутку.

Их, почти под конвоем, вывели из гостиницы и, посадив в странного вида карету, привезли сюда в здание полицейского департамента, где их сейчас холодно рассматривал строгий господин в штатском платье, но по тому, как перед ним тянулись сопровождавшие их офицеры, было видно, что строгий господин пребывал в чинах не маленьких.

Мещеряков нагнав на итальянцев страху своим рассматриванием, наконец, заговорил, и тоном его голоса можно было морозить воду.

— Господа, вам предписано в течении трёх суток покинуть пределы Российской империи. Так что поторапливайтесь. Чтобы вы не заблудились, до самой границы вас будут сопровождать вот эти два офицера.

Попытку Поцци что-то сказать прервал ударом ладони по столу.

— Благодарите бога и нашего Государя! Будь моя воля, вы бы уже сейчас ехали в арестантском вагоне до Тюмени, а там этапом бы брели на своих двоих до парохода на Сахалин. А уж на Сахалине у каждого из вас была личная тачка. С её помощью вы бы стали зарабатывать себе паёк. И чтобы у вас её никто не отнял, то вас бы к ней и приковали.

Попугав немного папских засланцев, Мещеряков сказал обращаясь к офицерам:

— Господа, сопроводите иностранцев и будьте с ними предельно вежливы. Маркин, это тебя касается. Не вздумай их бить своими кулачищами. Нам международный скандал не нужен. Но если они будут вести себя не так как им предписано, то можно и поучить их по отечески.

Штабс-капитан, багровея лицом от сдерживаемого смеха, проревел:

— Будет исполнено, Ваше Превосходительство!

Поручик Маркин даже не улыбнулся, а, козырнув, посмотрел на Поцци многообещающим взглядом.

— Следуйте за мной, господа! — скомандовал штабс-капитан Белов и вывел всю компанию в коридор.

Когда за присмиревшими итальянцами закрылась дверь кабинета, то строгий господин Мещеряков позволил себе улыбнуться. Пугать папских представителей ему никто не поручал, это была его собственная идея. Хотя, когда он рассказывал, как бы поступил с Поцци, то не слишком преувеличивал. Он бы и на самом деле постарался загнать этого скользкого типа на Сахалин. Правда, это не относилось к Сальвини. Того явно использовали втёмную. Но и того он бы примерно наказал, чтоб впредь было неповадно нарушать законы Российской империи.

Через неделю Дурново и Мещерякова вызвали к императору. Видимо тот, посоветовавшись с супругой и проконсультировавшись со специалистами в области медицины, пришёл к определённым выводам и принял необходимые решения. И вот теперь вызывал исполнителей и решил их озадачить. Но во дворце им пришлось разделиться. Пётр Николаевич прошёл в кабинет к царю, а Мещерякова, вылощенный адъютант провёл в роскошно обставленную комнату и усадив на диван сказал кратко:

— Ждите.

И вышел, оставив его рассматривать интерьер. Прошло минуты две, и через боковую дверь в сопровождении фрейлины вошла императрица. Мещеряков вскочил и почтительно поклонился.

— Здравствуйте, Арсений Владимирович! — чётко и правильно выговаривая слова, поприветствовала его Мария Фёдоровна. — Присаживайтесь. — Указала она на кресло возле низкого столика.

Потом, обратившись к фрейлине, сказала:

— Ольга Васильевна, распорядись, пусть принесут чай и закуски. И проследите, чтобы нам не мешали.

Та понимающе кивнула и, поклонившись, вышла.

Сев напротив Мещерякова она некоторое время его рассматривала и наконец, произнесла:

— Арсений Владимирович, мы с мужем внимательно прочли записки этого, как вы его называете, «вселенца». И у меня возник целый ряд вопросов к вам, как к человеку с этим «вселенцем» встречавшимся. Расскажите мне о нём.

Мещеряков почти слово в слово повторил то, что рассказывал царю, но Мария Фёдоровна начала задавать вопросы и необходимость отвечать на них заставило его несколько по иному взглянуть на личность «вселенца». На очередной вопрос императрицы об отношении «вселенца» к женщинам он чуть помешкав, ответил: