Никогда не бывшая твоей

Затем я вспомнила себя, такую молодую и уже такую одинокую… Я вспомнила, как я лежала на железной кровати у себя дома, свернувшись калачиком, и мечтала. Я не гасила ночник, потому что очень боялась темноты. Темноты и мужчин… Соседские дети и одноклассники всегда считали меня довольно замкнутой и конечно же были правы. Чем старше я становилась, тем больше замыкалась в себе. Когда пьяный отец в очередной раз набрасывался на меня со своими пьяными претензиями, я тупо смотрела в окно, а потом срывала с вешалки верхнюю одежду и убегала на улицу. Я шла к реке, садилась на берегу, кусала губы, всхлипывала и отчаянно вытирала слезы платком.

А затем… опять пустота. Гнетущая пустота. Наверно действительно умерла, меня больше нет. Какая глупая, нелепая смерть! Приехала в Москву, чтобы стать известной, и… умерла. Я увидела себя со стороны. Бог мой, а ведь никогда раньше я не видела себя со стороны! Увидела, как я лежу на холодном бетонном полу, совсем недалеко от того места, где лежит Зоя, и не двигаюсь. А надо мною летает смерть. Я даже чувствую ее шуршание. Я боюсь на нее посмотреть, и жмурю глаза. Хотя… хотя мне невыносимо хочется на нее посмотреть, чтобы узнать, есть ли у нее крылья, умеет ли она летать…

Глава 7

Открыв глаза, я увидела, что лежу в небольшой комнате без окон. Горел один-единственный ночник. Небольшая, очень узкая кровать, застеленная довольно симпатичным постельным бельем, темно-синие обои с золочеными узорами, дорогая мебель. Все говорило о том, что я лежу не в каком-то подвале, где бегают тараканы и крысы, а в нормальной, со вкусом обставленной комнате, где отсутствует только дневной свет. Это очень странно, когда в комнате нет окон…

Я попробовала сесть, но почувствовала довольно сильную боль в ноге. Превозмогая боль, я все же села и увидела, что моя нога вполне профессионально забинтована. И тут меня охватил ужас. Страшный, леденящий ужас. Я напряглась и попыталась вспомнить все, что произошло за последние сутки. Бог мой, да в меня же стреляли! В меня стреляли, стреляли — завертелось у меня в голове. И я думала, что меня уже нет. А оказывается я жива. Я просто была без сознания.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошла пожилая женщина в строгом синем платье, в белоснежном фартуке. Она принесла поднос, на котором стоял фарфоровый чайник и чашка.

Поставив поднос на сервировочный столик, она изобразила подобие улыбки.

— Простите, как вы себя чувствуете?

— Я даже не знаю… Я только пришла в себя, — ответила я нерешительным голосом.

— Это значит, что уже лучше.

— Что, лучше?

— Если вы пришли в себя, значит ваш организм справляется с болезнью.

— Вы так считаете?

— Конечно, это видно и по вашему лицу У вас появился румянец.

— У меня слабость, кружится голова, меня тошнит. — Я почувствовала в женщине родственную душу, принялась ей жаловаться и чуть было не разревелась. — А еще у меня ногу тянет и мне кажется, что она у меня скоро отнимется.

— Не переживайте. Тошнота и головная боль скоро пройдут. Такое самочувствие бывает всегда, после того, как человек некоторое время находился без сознания. А с ногой придется немного потерпеть. Я принесла вам обезболивающие таблетки. Они действуют очень быстро и эффективно. Попробуйте.

— Простите, а что с моей ногой? — спросила я тихим и совершенно чужим голосом.

Женщина растерялась. Видимо она не ожидала такого вопроса и не знала, что ответить.

— В меня стреляли? — помогла я ей с ответом.

— Да. У вас пулевое ранение правой ноги.

— Пулевое ранение?! Это очень серьезно?

— Слава богу, пуля не застряла в ноге. Она прошла насквозь.

— Прошла насквозь? — Я посмотрела на забинтованную ногу и почувствовала как на моем лбу выступил холодный пот.

— Доверьте, это лучше…

— Лучше чего?

— Лучше, чем резать ногу и доставать из нее пулю. Скоро все пройдет. Я вас уверяю. В этом ранении нет ничего страшного. Я вас уверяю, в дальнейшем не будет никаких последствий.

— Вы считаете, что в огнестрельном ранении нет ничего страшного?

— Я считаю, что в том ранении, которое у вас, ничего страшного нет. Кстати, давайте познакомимся. Меня зовут Вера Анисимовна.

— А меня Анжела.

— Вот и замечательно. Анжел очка, вы должны выпить горячего чая и желательно с медом. Я вам его принесла. Вы не представляете, какой у нас вкусный мед. Я уверена, что вы никогда не пробовали меда вкуснее. Только для начала нужно выпить обезболивающее. Вы увидите, вам сразу станет легче. А насчет меда со мной даже не спорьте. Зеленый чай с жасмином и настоящий липовый мед… Это поднимет с кровати любого. У нас такой мед…

Я тупо смотрела на незнакомую женщину, которая как-то чересчур заботливо, по матерински, наливала мне горячий чай.

— Вера Анисимовна? Вы сейчас сказали одну фразу…

— Какую?

— Вы сказали, что у вас вкусный мед.

— Совершенно верно. У нас и в самом дел вкусный мед.

— А у кого это у вас?

Женщина чуть было не уронила чайник.

— У меня и у Якова Владимировича. Нет, я сказала неправильно. Всегда вкусный мед в доме Якова Владимировича.

— А вы ему кем приходитесь? Вы его мать?

— Нет, что вы, — смутилась женщина. — Я его домработница.