Никогда не обманывай виконта

Вымотанный до предела, Саймон откинулся на подушки и закрыл глаза. После возвращения в Мейфэр два дня назад сон бежал от него.

Лошадиные копыта выстукивали по мостовой все более медленный ритм, а затем стук и вовсе прекратился. Карета остановилась перед его резиденцией на Керзон-стрит. Саймон поднялся вверх по ступеням, и тут входная дверь распахнулась. На него с нервным видом уставился Харрис.

– Что случилось, старина? – спросил Саймон.

Взгляд дворецкого переместился куда-то за плечо Саймона. Саймон оглянулся. На противоположной стороне улицы стояла черная карета. Саймон нагнулся к Харрису и прошептал:

– Барон Улс опять развлекает компанию блудниц?

– Нет. У вас визитер.

– Судя по выражению отвращения на твоем лице, не самый приятный.

– Ваша мачеха, леди Адлер, явилась некоторое время назад и ожидает вас в голубом салоне. Я сообщил ей, что вас нет дома. Однако она пожелала дождаться.

Джулия. В желудке у Саймона все сжалось, словно профессиональный боксер треснул его в живот своим похожим на таран кулаком. Мог бы догадаться, что рано или поздно мачеха нанесет ему визит.

Сжимая и разжимая кулаки, Саймон вошел в гостиную и закрыл за собой двойную дверь. Джулия, вырядившаяся в светло-голубое платье с кремовой нижней юбкой, стояла за кушеткой, легко поглаживая ткань обивки – ласковым движением, вперед-назад. Он смотрел, как движутся ее пальцы, и в животе возникало незабываемое ощущение дискомфорта. Он перевел взгляд с ее рук на лицо. Несмотря на то что возрастом она приближалась к сорока годам, ее светлая кожа оставалась безупречно чистой, а белокурые волосы сохранили блеск. И все же он заметил, что цвет их не такой золотистый, как у Эммы.

Не сказав ни слова, Саймон подошел к буфету и налил себе коньяка.

– Похоже, ты не очень рад видеть меня, Саймон.

Он горько рассмеялся.

– Джулия, ты еще сильнее оторвалась от реальности, если думала, что я буду ждать тебя с распростертыми объятиями.

– Мы могли бы стать друзьями, Саймон. Забыть о наших прошлых разногласиях.

«Разногласиях?» Значит, вот что она обо всем этом думала? Ее выбор слов показался бы смехотворным, не будь он столь извращенным.

Саймон с трудом удержался от желания прикоснуться к шраму на лице.

– Мадам, в моем доме вам не рады.

Она слегка склонила голову набок и поджала губы.

– Что скажут люди, если мы не будем поддерживать общение? Начнутся шепотки.

– И ты думаешь, мне есть до этого дело? Я слышу эти шепотки большую часть своей взрослой жизни. Все в светском обществе гадают, почему отец вышвырнул меня из своей жизни, а кое-кто продолжает распространять злобную ложь. Я стал невосприимчив к сплетням.

Он подошел к высокому арочному окну, глянул на идущую по улице пару и сделал глоток из бокала. Приближение Джулии он ощутил секундой раньше, чем его затошнило от аромата гардений. Старое отвращение, которое начало было ослабевать, снова усилилось. Саймон поставил бокал на подоконник, обернулся и с трудом придал лицу бесстрастное выражение.

– Если тебя так волнуют сплетни, возвращайся в Гемпшир.

– Я слишком долго прозябала в деревне.

За этим скрывалось нечто большее, о чем она пока умалчивала.

– Что еще, Джулия?

Она вздохнула.

– Ты всегда был таким сообразительным, Саймон, не то что твой отец. Мне нужны деньги.

– Боже праведный, женщина, не говори, что ты все потратила!

– Я должна леди Лиман десять тысяч фунтов.

«Иисусе!» Леди Лиман, искуснейший игрок в вист, разорила нескольких джентльменов, чьи жены делали слишком высокие ставки.

Джулии хватило совести отвести взгляд.

– Полагаю, тебе придется отвечать за последствия. Какая жалость. Надо думать, дамы из твоего близкого окружения повернутся к тебе спиной, если ты не выплатишь долг. Социальный крах… как это символично.

– Так ты не дашь мне денег, чтобы я смогла забрать расписку?

Саймон изогнул бровь. Она что, сумасшедшая? Как она может просить его об этом?

– Ты думала, я дам тебе денег, чтобы ты выплатила долг?

– Да будь ты проклят, Саймон! Я твоя мачеха! Мы семья!

Взрыв горького смеха разорвал воздух, как пушечный выстрел.

– Семья? Ты вообще понимаешь значение этого слова? – На краткий миг он вспомнил про Эмму и Лили. Вот они ведут себя, как и должно быть в семье. С любовью. Заботой.

Джулия подошла вплотную к нему и положила ладонь ему на рукав.

– Конечно.

Саймон отшатнулся.

– Своим враньем ты отняла у меня почти все, а сейчас тебе хватает наглости просить у меня денег? Боюсь, твой разум поглотило помешательство.

– Это жестоко, Саймон.

– Иногда жизнь жестока. Странно, что я узнал это в столь юном возрасте.

Она подняла правую руку и провела пальцем по шраму на его щеке.

– Бедный мальчик. Я говорила тебе не рассказывать отцу. Такие одержимые слышат только то, что хотят. А какому мужчине захочется услышать, что жена предпочитает ему его сына?

Саймон оттолкнул ее руку.

– Я больше не ребенок, Джулия. И мой тебе совет: никогда больше не прикасайся ко мне.