Никогда не отпущу тебя

Они держались за руки. Они целовались. Они обнимались и хохотали. Они обнимались и плакали.

Много раз они ходили на маленький ручей, чтобы опустить ноги в прохладную воду, перекусить на камнях и искупаться нагишом. Не раз Гризельда хватала одежду Холдена и бежала через лес в дом, запрыгивала в кровать, и он догонял ее там, запыхавшуюся и потную, хихикающую и совершенно голую.

Его раны быстро зажили, и к началу второй недели его лицо уже выглядело совсем как обычно, не считая нескольких небольших пятен желтого цвета, и хотя для полного выздоровления ребрам требовалась еще пара недель, они больше не болели. Врач сообщил Холдену, что швы у него на ранах рассосутся дней через шесть, и действительно, так все и произошло. Он, конечно, не выздоровел на все сто процентов, но, определенно, всё к этому шло. Ему не удалось возобновить свои тренировки — Гризельда ему это запретила — но он нашел в доме топор и жутко захотел выйти на улицу и нарубить немного дров, поработать мышцами, вновь почувствовать себя сильным и здоровым.

Особенно после того как он наконец-то прослушал сообщения, оставленные на телефоне этим гребаным мудаком, ее бывшим парнем. Он проверял свои сообщения, не читая, удалял СМС-ки от Джеммы и отвечал Клинтону, который спрашивал, как у него дела. Он помнил просьбу Гризельды не слушать сообщения Джоны, когда будет их удалять, но любопытство оказалось сильней, и он все равно прослушал.

Лучше бы он этого не делал.

В недоумении слушая, как полный ненависти голос Джоны обзывал Гри сукой, пи*дой, бл*дским мусором, Холден в бешенстве сжимал кулаки, из последних сил сдерживая смертоносный порыв сейчас же запрыгнуть в грузовик, поехать в Мэриленд, найти этого кретина, разбить ему морду и переломать все пальцы. Ему стало любопытно, как еще Джона проявлял свою агрессию по отношению к Гризельде. Он что, сделал ей больно? Избивал? Если Холден когда-нибудь узнает, что Джона в гневе хоть пальцем ее тронул, ему лучше уже сейчас начинать поглядывать по сторонам, потому что Холден непременно его найдёт.

Внимательно прослушав сообщения, он отправил на номер Джоны СМС:

«Она с тобой порвала. Если ты еще раз к ней приблизишься, я тебя прикончу, *баный ты ушлёпок. Сет»

После этого Джона обрушил на Холдена нескончаемый поток сообщений, изобилующих всевозможными ругательствами. Он присылал их по паре в день, в основном по ночам, обзывая Сета с Гризельдой самыми последними словами. Холден больше их не читал, но достаточно сказать, что он в любой момент был готов надрать Джоне задницу, если им когда-нибудь не посчастливится встретиться лично.

Холден не забыл, какой хреновой была до этого сексуальная жизнь у них обоих — он спал с любой, кто раздвинет ноги, лишь бы изгнать из своей жизни образ Гризельды, а она жила с этим полным идиотом, который, по всей видимости, ни капли ее не уважал и не имел ни малейшего понятия, какой удивительной женщиной ему посчастливилось обладать.

Холдена страшно беспокоило, что Гризельда вообще могла пустить в свою жизнь — и да, в свою постель — такого типа, поскольку он считал, что она заслуживает гораздо большего. Ну, уж точно, кого-то получше этого Джоны. Даже получше него самого, всего-навсего, скромного заводского рабочего и звезды местного бойцовского клуба. Холдена бесило то, что ему практически нечего было ей предложить, но чем больше времени он с ней проводил, тем больше он хотел это исправить. Он хотел стать для нее всем: ее самым близким другом, ее доверенным лицом, её опорой, её супругом, её любовником.

Её любовником.

С той минуты, как она вернулась в его жизнь, Холден хотел её так, словно, если они будут спать вместе, соединять их тела самым интимным из всех возможных способов, то это непременно свяжет их навеки. И в некотором смысле это сработало. Узнавать, какие именно прикосновения ей нравятся, двигаться внутри нее, наблюдать за ее лицом в момент наивысшего наслаждения — из-за глубины его чувства к ней, это было для него чем-то, чего он никогда раньше не испытывал. И когда она спала обнаженная, свернувшись, рядом с ним, положив голову ему на грудь и разметав мягкие золотистые волосы по его коже, Холден ощущал в душе просто удивительный, не ведомый ему доселе покой.

И все же он чувствовал ее нежелание полностью отдаться тому, что между ними происходит, и понимал, что это может значить для них обоих. Когда он пытался поговорить с ней о том, что будет после того как закончится их месяц вместе, она намекала, что им следует наслаждаться временем, которое у них есть. Когда он упоминал колледж, она улыбалась, но не хотела продолжать эту тему. Когда он спрашивал ее о жизни в Мэриленде и Вашингтоне, она сознательно уходила от ответа, расхваливая Маклелланов и свою подругу Майю, неизменно переводя разговор на него, словно ее обычная жизнь была запретной темой.