Никогда не взрослей!

— Но Вилли здесь скучно, — сказал Фрэнк, и это меня напугало. Фрэнк не такой, как Даг, он не станет кого-нибудь так разыгрывать. Значит, он сейчас не шутил, только что это все может значить???

Меня это не на шутку перепугало. Фрэнк стоял, как зачарованный. Даг тут же толкнул его, и Фрэнк очнулся.

— Чего ты толкаешься? — спросил он.

— Нечего тут околесицу нести! — ответил Даг.

— О чем это ты? — спросил Фрэнк.

Даг собрался было что-то ответить, но я остановил его.

Я сказал Фрэнки, что у меня болит живот, и нам надо поспешить.

Долго мы шли молча. Когда мы покинули пределы леса, под ногами снова оказалась пыль. Между нами воцарилось какое-то непонимание, что-то стало нас разделять. Мне было крайне неприятно, — день складывался как нельзя лучше, но какая-то странная нелепость все испортила. Вдруг над нами пролетела какая-то маленькая птичка, и мне почему-то стало очень приятно. Словно я очутился холодной зимой возле горящего камина, где мой дедушка рассказывает мои любимые сказки.

— А что это за птичка? — спросил я.

Фрэнк только посмотрел на нее, а Даг сказал: «Это павлин!».

— Какой павлин? — спросил я. — Ты что, павлинов не видел?

— Летающий павлин, — сказал он.

— Ты опять взялся за свои шуточки.

— Не веришь, не надо. А я знаю, что это за птица.

— Ты только выдумки свои знаешь, — сказал я.

Он подобрал большой камень, и запустил его в сторону птички. Она была уже далеко, поэтому он не достал, но мне его поступок крайне не понравился.

— Жаль, у тебя рогатки нет, — сказал я ему.

— Да, — ответил он. — Иначе я ее сбил бы.

— Но зачем? — удивился я.

— Да чтобы забрать домой. Мы бы показали ее кому-нибудь, и ты убедился, что я дело говорю.

ГЛАВА 4

Мы вернулись, и каждый отправился к себе домой. В тот день мы больше не виделись, но на этом он не закончился…

Так как живот у меня не болел, я сытно пообедал, и снова вышел, чтобы еда хорошенько утряслась. Солнце разошлось не на шутку, и всем, кто находился на улице — было худо. Но я знал местечко, где можно было посидеть, спокойно прислонившись к древесной стене старого амбара. Порой и придумать нельзя ничего лучше, чем вот так посидеть в одиночестве и поразмышлять.

Ворота в тот амбар были всегда открыты, поэтому внутри можно было сидеть и днем и ночью. Ночью правда я не советовал бы вам это делать, кто знает, что окажется у вас за спиной? Убежать-то вы не успеете. А вот в светлое время это было очень уютное местечко. Если кто из взрослых и приближался, можно было спрятаться за чем-нибудь и спокойно переждать их. Я никому про него не рассказывал. Ну, знаете, есть места, где хочется быть только одному.

Вообще, говорят, здесь когда-то убили человека. Я слышал, что лужа крови долго не смывалась. Ни дожди, ни снег, ничего ее не брало. Словно краской облили здесь землю. Но когда я впервые увидел этот амбар, здесь ничего такого не было, поэтому для меня это были всего лишь слухи.

Так вот, добрался я до него быстро, чтоб не сильно-то поджариться. Когда я к нему приблизился, то стал прислушиваться, не разговаривает ли кто внутри. Совсем замедлив шаг, я подбирался, как кошка, на ципочках. Не знаю, зачем. Но мне так захотелось.

Подойдя вплотную, я прислонился к нему и затих. «Ничего не слышно» сказал я сам себе. Войдя внутрь, я огляделся, и, убедившись, что я совершенно один, сел на старый деревянный табурет. Он был до того старый, что вся зеленая краска с него слезла, и сидушка покрылась большими трещинами.

Я вздохнул с большим облегчением, словно избавился от чего-то, что долгое время висело надо мной. Я видел, что так делают взрослые, и вот, впервые так сделал и я.

Я закрыл глаза, и увидел воду, Дага и Фрэнки. Мне вспомнилась дорога в лес, и то, из-за чего нам пришлось оттуда уйти. Вспомнил я и ту птичку, которую хотел сбить Даг. Мне эти мысли уже не делали больно. Сейчас они были бесцветны и безвкусны, как вода. Как прошлогодние новости, которые уже не имели никакой ценности. Я даже улыбнулся. В амбаре было как-то особенно прохладно и уютно. Знаете, это был высокий красный амбар, которые бывают у нас на юге. Он, конечно, был старый, и не такой уж красный, но когда-то он был очень-очень ярким, и сразу же бросался в глаза. А когда зимой его засыпало снегом, он был похож на уютный домик, хоть и был весьма большим. Мысли у меня в голове переплетались, в них не было никакой связи, картинки менялись одна за другой, и я снова захотел пить. Из-за этого вспомнилась Сэмми… Сэмми, и бутылка с содовой. У меня сразу заурчало в животе. Я постарался подумать о чем-нибудь другом, и он успокоился.

Вдруг свет стал особенно ярким, но тут же потемнело. Солнце спряталось за облаками, и было похоже на большую яркую горошину. Я смотрел на него, пока не увидел, как что-то быстро залетело внутрь. Я сперва не сообразил, что это. Наверно, с минуту я искал это взглядом по всему амбару. И снова кто-то промелькнул мимо меня так близко, что я почти мог его словить, и только тогда я узнал, что это была та птичка, которую я видел днем.

Она приземлилась и была шагах в двадцати от меня.

— Эй, птичка! — крикнул я ей.