Никогда прежде

На самом деле, когда начинаешь сама планировать собственные расходы и вести абсолютно самостоятельную жизнь, а нигде за углом не таится заботливая мачеха, которая так и ждет момента тебя накормить, приходится как-то изворачиваться. Со второго раза я оценивала трофей крысявки уже более придирчивым взглядом. Ведь что это по сути? То же мясо. Пускай не окорок, конечно, но пока я ни разу не пробовала ужей. Вдруг это редкий деликатес?

В принципе готовить я, конечно, умела, и даже начиная с самого процесса свежевания. Признаюсь, обучилась я столь полезному навыку, когда отец всерьез увлекся охотой вместе с братьями. Время тогда для семьи наступило трудное, и родители предпочитали экономить. Отец же решил поэкспериментировать с добычей еды древним способом, но ровно до момента, как Черри прострелил ногу Терри. Ранение прошло вскользь и никаких важных органов не задело, но я впервые в жизни услышала, как мачеха ругает отца, а он впервые на моей памяти стоял, повинно опустив голову, и даже не думал спорить. Так, собственно, и закончился период охоты наших доблестных добытчиков, а я перевела дух, поскольку разделывать всю их добычу приходилось нам с мачехой. Однако опыт, как известно, великая вещь. И теперь я довольно скоро разделала трофей Равки, после чего его приготовила. На вкус очень напоминало курицу.

На самом деле, если мне еще найти подходящее местечко, где я смогу ловить рыбу, проблема экономии на еде будет решена. Может, попробовать добраться к пруду не моего сада и посмотреть, водится ли в нем что-нибудь? Кажется, по вечерам там квакали лягушки. В одном из престижных районов города, недалеко от нашей академии находился очень дорогой ресторан. И я слышала, что коронным блюдом в нем считались острые лягушачьи лапки.

– Ну, Равка, спасибо за ужин. Пора теперь подумать о сне.

Я поднялась наверх, зажгла керосиновую лампу и посмотрела на мебельные запчасти. А потом взгляд упал на ржавый фонарь. После проникновения хозяина в дом мне стало казаться, что фонарь – это очень нужная в хозяйстве вещь. Особенно по ночам. Ведь для кровати все равно придется купить матрас, а лавки уже закрыты. Подумаешь, посплю разок на покрывале. В наших славных семейных походах мы и на земле спали.

Я решительно взялась за починку шахтерского фонаря и в первый черед принялась его разбирать. Некоторые болтики заржавели настолько, что попросту не откручивались. Пришлось замешивать растворитель, а после покрывать им крепежное изделие. Отрегулировав поярче керосиновую лампу, я усердно отвинчивала болты, пока все они не поддались. Сняв верхнюю часть фонаря, я громко ахнула, не поверив своим глазам. После недоверчиво высыпала на пол заблестевшие даже в тусклом свете монеты.

Крысявка, снова наблюдавшая за работой, но издалека, явно не слишком довольная резким запахом реагентов, подбежала ближе.

– Старые, – выдохнула я, сдвигая пальцем монетку за монеткой, переворачивая их и рассматривая изображения. Звезды! Я даже не могла точно сказать, к какому периоду отнести эти деньги. Явно они давно вышли из употребления, и пока было сложно понять их ценность.

– Надо писать Джеку, – обратилась я к крыске, – а еще придется ехать на почту и отправлять монеты ему. И главное, чтобы о находке мэр не прознал. Вдруг они представляют хотя бы коллекционную ценность?

Хорошо бы.

Я вздохнула, а крыска словно вздохнула вместе со мной.

На почте со следующего утра я провела все время до полудня, любуясь старым-престарым зданием, построенным, вероятно, когда и Кончинку возвели. Работал один-единственный старичок, а когда наступило время обеда, он, собственно, ушел обедать. Люди не роптали. Полагаю, они давно привыкли к столь неспешному времяпрепровождению. Расселись на лавках, достали свои свертки с едой и принялись беседовать. Словно им нечем было заняться, но мне-то было!

Я вышла на улицу и принялась обходить домишко, пока не приметила боковую дверь. Внутрь я буквально вломилась, разочек стукнув вежливости ради, поскольку с виду дверь выглядела массивной, а открывалась очень легко, не стоило даже налегать плечом. Старичок был внутри, обедал и никуда не спешил.

– Добрый день, – поздоровалась я, влетев внутрь.

– Это чего это? – Почтовик вставил в глаз настоящий монокль. Клянусь, я видела подобные только на картинках. – Это кто это?

– Клиент! – Я достала из-за спины заново закрученный фонарь в том самом виде, в каком он и отыскался наверху. Предположила, что самый верный способ отправить монеты – в том предмете, который уже пролежал кучу лет среди хлама и оказался никому не нужен. – Мне требуется отправить одну вещь, и поскорее.

– Очередь там, – старичок ткнул ложкой в сторону двери и вновь принялся жевать.

– Красивый у вас монокль. Старинный, наверное, – проговорила я, наблюдая, как мужчина бережно кладет предмет обратно на стол.

– От деда достался, – ответил старичок и погладил оправу.

– Интересный. Только рисунок на оправе почти совсем затерся. Я могла бы отполировать его так, что начнет блестеть, словно золотой, а рисунок вновь станет виден.

– Чего? Чего?