Никола зимний

Машинка оказалась намного дешевле, чем он ожидал, а белье, наоборот, стоило не меньше «настоящей» одежды, но деньги его сейчас не волновали, тем более при Полине Ивановне экономить или торговаться было не принято. Вяло поблагодарив, он взял покупки и поехал в порт. Выстояв длинную, медленную очередь, сначала в камеру хранения, потом за билетом, Михаил семь часов просидел на жестком диване в зале ожидания, лишь изредка отлучаясь покурить, потом долго и бессмысленно смотрел в иллюминатор на белые горы облаков. И снова ожидание, но теперь электрички на вокзале областного центра. Уже в вагоне робко толкнулась мысль, что, может быть, рановато купил машинку и как бы не пришлось искать покупателя. Все могло случиться, но Михаил пытался заставить себя думать о чем угодно, о той же Полине Ивановне, как она будет злиться, когда узнает от Кондратьева обо всем, только бы не заглядывать вперед. Он закрыл глаза и попробовал возвратиться в полусонное состояние, но не получилось. Появилась надежда найти картежников и скоротать время за подкидным. Он обошел два вагона и вернулся ни с чем.

Он выбрал электричку, которая приходит в поселок поздно вечером, чтобы не маячить на улицах, перед любопытными глазами и, главное, сразу определить уместность своего приезда. Он почти не сомневался, но так, на всякий случай, если вдруг… если вдруг ему откроет мужчина, у Михаила были приготовлены красивые извинения, исключающие скандалы ревности и прочую чепуху. Но был уверен, что они ему не понадобятся. Почти уверен…

Поселок так и не разжился автобусом, и с вокзала пришлось идти пешком. Машинка оказалась все-таки тяжелее портфеля. Нина долго не могла понять, кто к ней стучится. Она переспрашивала через дверь несколько раз, и Михаил стал нервничать. После длинной безрадостной дороги оказаться третьим лишним ему не хотелось. Напрягая слух, он со страхом ждал, когда за дверью объявится мужской голос. Приготовленные заранее извинения казались мальчишеской глупостью.

Наконец начали щелкать замки, и Михаил услышав свое имя. Он нетерпеливо толкнул дверь, но Нина все еще маялась с ключами. Михаил представил, как ему придется выламывать дверь или забираться в окно по связанным простыням с рюкзаком на спине, и его разобрал смех. С ним он и вошел в квартиру.

Нина, как обычно, плакала. А Михаил ничего не мог сделать со своим глупым смехом. Надеясь успокоиться, он начал затаскивать вещи. Нина, освобождая проход, прижалась к стене и смотрела, как он мечется по коридору. Михаил с трудом заставил себя обнять ее. Но когда руки почувствовали тепло вздрагивающего тела, густая и тяжелая сила хлынула в них и ничего не осталось, кроме все нарастающего желания как можно сильнее прижать к себе всхлипывающую женщину.

– Приехал, миленький. Вернулся.

– Навсегда, – шептал он и верил своим словам.

Они прошли на кухню. Нина принялась греметь кастрюльками, собираясь разогревать ужин. При мысли, что придется сидеть за столом и давиться картошкой, Михаил содрогнулся и умоляюще посмотрел на хозяйку. Она сразу оглянулась.

– Не надо, Нина.

– А как же?

– Не полезет ничего.

Нина послушно выключила газ.

– А что делать? Может, помыться хочешь?

– Сил нет. Попозже.

– Все так неожиданно. Я пока ничего не соображаю. Замок еле открыла, чуть пальцы не ободрала. Запираюсь, словно добра полон дом. И смешно, а страшно.

Михаил не отрываясь смотрел на нее и радовался глупой, немой радостью. А Нина вдруг замолчала.

– Я что-то тебе привез. – Он открыл футляр и сам залюбовался аккуратным поблескивающим агрегатом.

– Ой!

– Ну как?

– А я думала, что это чемодан! Где ты ее взял?

– Места нужно знать.

Она опустилась на корточки и осторожно одним пальцем тронула маховичок.

– Какая красивая!

«Ребенок с желанной игрушкой». Михаил сверху подглядывал за ней, а сумасшедшие ноги гоняли его по кухне. Он, конечно, знал, что Нина обрадуется, но чтобы так! А стоило ему только представить, что будет с Ниной дальше, когда он вручит ей легонький пакет… и Михаил готов был визжать от удовольствия. Визжать и прыгать. Ничего не подозревающая Нина не могла оторваться от машинки. Он даже дыхание ее слышал. Оставалось придумать, как посмешнее вручить подарок. Но попробуй тут придумай, когда в голове сумятица и самого колотит, как в лихорадке. В конце концов он просто подхватил ее под локти, поставил на ноги, молча сунул под мышку пакет и подтолкнул в сторону комнаты. А сам плюхнулся на стул и закурил.

Она плакала, смеялась и вспоминала, вспоминала, словно хотела еще раз пройти через все свои неурядицы и невезения, пройти, чтобы после никогда к ним не возвращаться.