Николай Языков: биография поэта

«Простите меня великодушно за то, что до сих пор не поблагодарил я Вас за Европейца и не прислал Вам смиренной дани моей. Виною тому проклятая рассеянность петербургской жизни, и альманахи, которые совсем истощили мою казну, так что не осталось у меня и двустишия на черный день, кроме повести, которую сберег и из коей отрывок препровождаю в Ваш журнал. Дай бог многие лета Вашему журналу!.. …Языкова довольно было бы двух пиес. Берегите его на черный день. Не то как раз промотаетесь и будете жить Раичем да Павловым».

Пушкин – И.И. Дмитриеву, 14 февраля 1832 года, из Петербурга в Москву:

«Вероятно, вы изволите уже знать, что журнал Европеец запрещен вследствие доноса. Киреевский, добрый и скромный Киреевский, представлен правительству сорванцом и якобинцем! Все здесь надеются, что он оправдается и что клеветники – или по крайней мере клевета устыдится и будет изобличена».

Николай Языков – брату Петру, 18 февраля 1832, из Москвы:

«Европеец», кажется, прекратится. Его величество сильно разгневался на издателя и на цензора Аксакова за статью о «Горе от ума», особенно за то, что там говорится о немцах; приказал было издателя привезть в Петербург для садки в Петропаловскую, а цензора водворить на гауптвахту, но, Бог весть почему, смягчился, и дело кончится обыкновенным запретом. Жуковский пишет к Киреевскому, что ежели он, Киреевский, напишет оправдательное письмо к Александру Христофоровичу, то журнал может продолжиться: но что за охота писать, сидя под придирками жандармов. Не знаю, на что решится Киреевский».

П.Я. Чаадаев. Из письма Бенкендорфу, написанного Чаадаевым от имени Ивана Киреевского, по его просьбе:

«Его величество удостоил бросить взгляд на журнал, которого я был издателем. Он заметил некоторые мысли, которые о счел предосудительными, и нашел все направление журнала таковым, что властям не следовало бы терпеть его издания. Он повелел запретить его; на мою долю выпало самое большое несчастье, какое может выпасть в монархии верноподданному, а именно – быть опозоренным в глазах своего государя. Вы позволили мне, генерал, обратиться к вам с апологией моих мыслей; пользуясь этой милостью, с глубокой покорностью решению, последовавшему свыше, и с упованием на справедливость и мудрость моего державного судьи, надеясь на то, что он снизойдет до ознакомления с моей защитой.

* * *