Николай Языков: биография поэта

Как я люблю тебя, халат!Одежда праздности и лени,Товарищ тайных наслажденийИ поэтических отрад!Пускай служителям АреяМила их тесная ливрея;Я волен телом, как душой.От века нашего заразы,От жизни бранной и пустойЯ исцелен – и мир со мной:Царей проказы и приказыНе портят юности моей —И дни мои, как я в халате,

Стократ пленительнее днейЦаря, живущего не к стате.Ночного неба президент,Луна сияет золотая;Уснула суетность мирская —Не дремлет мыслящий студент:Окутан авторским халатом,Презрев слепого света шум,Смеётся он, в восторге дум,Над современным Геростратом.Ему не видятся в мечтахКинжалы Занда иль Лувеля,И наша слава-пустомеляДуше возвышенной – не страх.

Простой чубук в его устах,Пред ним, уныло догорая,Стоит свеча невосковая;Небрежно, гордо он сидитС мечтами гения живого —И терпеливого портногоЗа свой халат благодарит!»

Элегия, законченная 23 декабря 1823 года, через шесть дней после отправки письма братьям:

О деньги, деньги! для чегоВы не всегда в моем кармане?Теперь Христово рождествоИ веселятся христиане;А я один, я чужд всего,

Что мне надежды обещали:Мои мечты – мечты печали,Мои финансы – ничего!Туда, туда, к Петрову градуЯ полетел бы: мне милаСтрана, где первую наградуМне муза пылкая дала;Но что не можно, то не можно!Без денег, радости людей,Здесь не дадут мне подорожной,А на дороге лошадей.Так ратник в поле боевомСвою судьбину проклинает,Когда разбитое врагом

Копье последнее бросает:Его руке не взять венца,Ему не славиться войною,Он смотрит вдаль – и взор бойцаСверкает первою слезою.

2

Семья собирала «младшенького» в Дерпт основательно и со тщанием.

Шла переписка (частью через Воейкова) с профессорами и сотрудниками университета, чтобы с самого начала Николаю Языкову были обеспечены достойные условия проживания.

В конце концов договорились, что Николай остановится – по крайней мере, на первых порах – у Карла Фридриха фон дер Борга, секретаря дерптского окружного суда и преподавателя в Дерптском университете (русский язык), известного и как добрый, радушный и благородный человек и, прежде всего, как страстный пропагандист русской культуры, переводчик русской поэзии, как раз в это время завершавший работу над первой в истории антологией русской поэзии на немецком языке в своих переводах (к тому времени был издан первый том, а второй том вышел через несколько месяцев после приезда Языкова). Мощнейший юный талант он готов был принять с распростертыми объятиями. Кроме того, он брался заниматься с Языковым немецким языком – что было очень важно.

Когда этот вопрос был улажен, то после всех обсуждений и взвешиваний Контора (в лице прежде всего двух старших братьев, мать и сестры принимали в этом обсуждении малое участие) постановила: роскошествовать Николаю совсем ни к чему, он должен вести сдержанную, без излишеств, но и без тягостной нужды, и. следовательно, ему будет выплачиваться вполне пристойная, но не чрезмерная (по понятиям семьи Языковых) сумма ежегодного содержания порядка 6000 рублей ассигнациями в год.

Вероятно, братья поразились бы, узнав, что большинство студентов умудряются существовать на суммы, не превышающие 500–600 рублей ассигнациями в год, включая жилье и питание, и вполне пристойно живут… А еще больше изумился бы, вероятно, сам Языков, скажи ему кто, что этой суммы ему будет категорически не хватать и что братьям сверх оговоренного содержания придется то и дело гасить его довольно крупные долги. Он-то был настроен по-боевому, уверенный, что со всем справится…

Впрочем, обо всем по порядку.

Николай Языков прибыл в Дерпт 5 ноября 1822 года.

На следующий день он пишет брату Александру: