Никому не говори

Свидетели, похоже, никогда не осознают, что мимолетное, незначительное, по их мнению, наблюдение способно полностью изменить взгляд полицейских на расследуемое ими дело – или, как в данном конкретном случае, сформировать совершенно разные взгляды у двух полицейских детективов на одно и то же дело.

Роган начал излагать свое видение, как только они сели в автомобиль:

– Ни за что не поверю, что Джулия Уитмайр успокоилась в последнее время. Подумаешь, просидела неделю дома!

– Именно так и может себя вести девушка под влиянием депрессии, – возразила Элли.

– Ничего подобного. Девушка, трахающаяся с личным тренером и делающая минет на пляже за транспортные услуги, вряд ли неожиданно успокоится из-за депрессии. Мать Джулии говорила, что ее дочь не выносила одиночества. Бьюсь об заклад, причина ее «успокоения» – новый мужчина, отношения с которым она скрывала даже от лучшей подруги.

– В любом случае перед нами страдающая депрессией и булимией девушка, брошенная родителями. Никакого взлома. Ничего не пропало. Не забывай о разрезанном запястье и предсмертной записке. Блокнот, из которого вырван лист, так и не найден. Кроме того, Джулия говорила, что мать Рамоны для нее в большей степени мать, нежели ее собственная. Еще одно свидетельство того, что Кэтрин Уитмайр – холодная, нерадивая мамаша и что ее дочь Джулия вовсе не такая, какой она ее пытается изобразить. Кто мог бы винить ее за то, что она напилась и рассталась с жизнью?

В салоне воцарилась тишина. Хэтчер потянулась к радиоприемнику, но Роган перехватил ее руку:

– Никакого дерьма из новой волны вроде «Devo» или «Flock of Seagulls», когда я за рулем.

Насколько понимала Элли, Джей Джей считал, что всю белую музыку с 1983 по 1997 год исполняли либо «Devo», либо «Flock of Seagulls».

Но в скором времени тишина и на него подействовала угнетающе. Он повертел ручку настройки и остановил ее на песне в стиле «рэп», которую Элли тут же узнала. Глядя в окно, она подпевала вполголоса:

–  Ain’t nothin’ but a g-thang, baby [7] .

Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать смех у ее напарника.

– Ты что, смеешься надо мной?

– Что? Я все-таки выросла в Канзасе. – Она запела громче и принялась раскачиваться на сиденье. – And now all you hookas and hos know how I feel [8] .

– Черт бы тебя подрал. Ты все испортила. Я теперь не смогу слушать эту песню, не представляя при этом твою вертящуюся костлявую задницу.

Она положила руку себе на бедро.

– Вовсе она не костлявая. Ты просто хочешь немножко этого сладострастного барахла.

Он с улыбкой покачал головой.

– Это значит, что у нас все в порядке?

– У нас всегда все в порядке. Тебе бы давно уже следовало это понять.

– Но все же, по-твоему, ты прав, а я нет.

– Да.

– Ты не хочешь поехать поговорить с этим бездомным парнем Кейси?

– Нет, не хочу. Но придется. И мы сейчас же отправляемся на его поиски.