Читаем Никто не узнает… полностью

Его болтовню слушали с сомнением, а мне было его жаль. Точнее, мне было неприятно, что приятели надоедают ему. Макото вынужден был скрывать свои чувства под маской шута, чтобы выжить в сеульском университете, где так много националистов. Казаться клоуном, хотя было видно, что ему это не по душе. Мне хотелось доказать ему, что я не такая, как остальные, но всё не было подходящего случая. Так и не дождавшись нужного момента, я решила пойти на безрассудство. Сейчас мне всё это кажется смешным, а тогда я очень серьёзно ко всему относилась. В то время наша семья жила в Сеуле в районе Кандонгу, в Кодокдоне. Нам четверым в квартире с двумя спальнями было нелегко. Мама, уверенная, что наш дом вот-вот снесут, не хотела переезжать оттуда, но дом всё не сносили. В общем, я сказала родителям, что хочу жить отдельно от них и собираюсь снять жильё возле университета, ссылаясь на то, что он находится слишком далеко от дома, куча времени уходит на дорогу и не остаётся времени на занятия (и тогда, и сейчас мне стыдно за это и я до сих пор краснею, вспоминая себя тогдашнюю), на транспорт уходит больше трёх часов в день, в метро постоянно пристают мужчины и это неприятно.

Папа не понимал меня, поскольку был человеком консервативным. После Корейской войны он был вынужден расстаться с родными и категорически возражал против того, чтобы я жила отдельно от семьи. Именно поэтому я поступила на кафедру корейского языка, уехать работать за границу было практически невозможно. В конце концов, после громких скандалов, я покинула родительский дом. Преодолев упорство семьи, я совершила побег, узнав о том, что в квартире, где Макото снимал жильё, освободилась комната. Я заплатила за аренду вперёд ещё до того, как получила разрешение родителей. Когда в семье страсти улеглись, я собрала вещи и переехала туда. Вечером, увидев меня в квартире, Макото очень удивился. Я, прикрыв рот руками, будто от удивления, сделала вид, что для меня это тоже неожиданность.

— Ой, Макото, ты тоже здесь живёшь?

— Джиён, как ты здесь оказалась?

— Я теперь снимаю здесь комнату, это ближе к университету.

— Ты ведь жила в Сеуле?

— Приятно встретить тебя здесь.

— Взаимно.

На лице Макото мелькнула непонятная японская улыбка, и он направился к себе в комнату. Я чувствовала неловкость, но, с другой стороны, мне было наплевать. В голове мелькнула оптимистичная мысль: «Если он поймёт, что я неравнодушна к нему, это даже к лучшему».

Здесь нас кормили, хоть и отвратительно. Готовили настолько плохо, что, казалось, даже в тюрьме кормят вкуснее. Кроме Макото, все остальные жильцы были тоже отвратительными. Но, к моему удивлению, у него со всеми были прекрасные отношения. К хозяйке он обращался «тётушка», а с другими жильцами по вечерам ходил пить пиво. Когда девчонки, учащиеся в бакалавриате, приставали к нему с какими-нибудь детскими играми, он всегда отвечал им улыбкой.

Да, Макото был святым. Он был живым святым, сошедшим к нам с небес, и вёл нас к счастью и спасению от грехов. Как мать Тереза. Его не волновали ни плохие характеры окружающих, ни бессовестно пересоленный суп из соевой пасты, который он ел с видом небожителя, поглощающего амброзию.

Но мне было нелегко подойти к этому святому. Хотя я и жила с ним в одной квартире, но всё ещё толком с ним не поговорила. Я узнала, когда он уходит в университет. В семь часов он уже завтракал, положив в ногах собранный рюкзак. У меня не было утренних занятий, я предпочитала высыпаться. Но чтобы пойти в университет с Макото, надо было заставить себя встать пораньше. Даже представить было приятно, как мы с Макото шагаем в университет по бульвару среди цветущих азалий, магнолий и сирени на зависть остальным девушкам. Но для этого мне нужно было встать очень рано, успеть умыться и накраситься. После того как мне не удалось проснуться в шесть часов, я решила вовсе не спать. Я выпила столько кофе, что им могли бы отравить стрелковую роту, успела привести себя в порядок и имела честь шагать с нашим святым по улице, утопающей в зелени.

За завтраком, как и все японцы, Макото ел палочками. В левой руке он держал миску с рисом, а в правой палочки, с которыми ловко управлялся. Иногда он клал на рис кусочки маринованных овощей и поливал всё это соевым соусом. Чтобы Макото не заметил, как плохо я действую палочками, что для кореянки было странно, я съела ложкой только немного риса.

— Я думал, что ты не завтракаешь.

Он говорил, а сам ловко орудовал палочками. Интересно, я хоть немного волную его?

— Я узнала, что завтрак полезен, и теперь решила не пропускать его. А ты всегда завтракаешь?

Девчонки, живущие в соседних комнатах, смотрели на меня так, будто хотели сказать: «И ты одна из нас?»

— Конечно. Нужно хорошо питаться. Для того чтобы хорошо трудиться, нужно хорошо питаться.

Девчонки-лисы захихикали: «Макото, вы так хорошо говорите по-корейски». — «Аригато годзаимас», — Макото усмехнулся и поблагодарил по-японски. Было видно, что две девушки тоже не спали, как и я, глаза их были припухшие, но зато макияж был на месте.

Перейти на страницу:

Все книги серии Восточная коллекция

Император Мэйдзи и его Япония
Император Мэйдзи и его Япония

Книга известного япониста представляет собой самое полное в отечественной историографии описание правления императора Мэйдзи (1852–1912), которого часто сравнивают с великим преобразователем России – Петром I. И недаром: при Мэйдзи страна, которая стояла в шаге от того, чтобы превратиться в колонию, преобразилась в мощное государство, в полноправного игрока на карте мира. За это время сформировались японская нация и японская культура, которую полюбили во всем мире. А. Н. Мещеряков составил летопись событий, позволивших Японии стать такой, как она есть. За драматической судьбой Мэйдзи стоит увлекательнейшая история его страны.Книга снабжена богатейшим иллюстративным материалом. Легкость и доступность изложения делают книгу интересной как специалистам, так и всем тем, кто любит Японию.

Александр Николаевич Мещеряков

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза