Никто не заплачет

Нет, из этой красивой квартиры она никуда не переедет. Пусть Стас сам катится, а она не переедет. Хрен ему! Наверняка можно найти какие-то ходы, чтобы его отсюда выставить. Конечно, братков она не наймет. Не такая дура, получится себе дороже. А вот хороший адвокат может многое. Дорого, конечно, но на такое дело отец даст.

Все равно на адвоката уйдет меньше, чем на новую квартиру. А в Кривой Рог она не вернется ни за какие коврижки. Это ж надо быть совсем кретинкой, чтобы в Москве не удержаться.

Предварительный разговор с отцом уже был. Инна про развод пока не говорила, просто удочку закинула, предупредила, что скоро ей могут понадобиться деньги, довольно большая сумма. Для дела. Отец у нее — золото. Всю жизнь на рынке мясом торговал, а три года назад открыл свою небольшую фабричку и фирменный магазин.

Ни в каком супермаркете таких окороков, колбас, паштетов, таких молочных поросят не купишь. Теперь все серьезные люди Кривого Рога и области приезжают за мясом в папин магазин. «Крыша», разумеется, дорого берет, зато надежно охраняет. В общем, деньги у папы есть, и для единственной дочки он ничего не пожалеет. Вот сходит Инна к адвокату, узнает все точно и скажет про развод. Папа поворчит, конечно, мол, сама виновата, я тебя предупреждал, чудной какой-то этот твой москвич, хлипкий, ненадежный, и старше на столько лет, и двое детей на хвосте. Сама виновата, раньше надо было думать, а уж, поженились, так живите нормально. Но в итоге выложит нужную сумму.

Так что волноваться нечего. Все не так уж плохо.

Подруга уже нашла хорошего адвоката по недвижимости. Сегодня он ждет Инну у себя в офисе к половине четвертого. Надо встать, умыться, чайку крепкого выпить и вообще привести себя в порядок. А правда, чего же она так надралась вчера? Стас довел. Кстати, интересно, он дома или нет? Вроде тихо. Может, ушел уже?

Инна нащупала свои наручные часики, которые всегда клала рядом, на тумбочку.

— Кошмар! Половина второго! — сказала она вслух, встала и тут же наткнулась босой ногой на пустую бутылку.

— Я что, совсем сбрендила? — спросила себя Инна. Бутылка была из-под водки «Распутин», маленькая, пол-литровая. Водкой пахло на всю комнату, как будто много пролилось из бутылки на пол и водка пропитала паркет.

— «Распутина» я не покупала и не пила, — вспомнила Инна, — и вообще я не могла упиться до такой степени, чтобы бросить бутылку прямо на пол. Или я правда сбрендила?

Почему-то болела шея. Инна подошла к большому трюмо и стала внимательно рассматривать свое лицо. У нее была такая привычка лет с десяти — встав утром, первым делом посмотреть на себя в зеркало. Если она хорошо выглядит, значит, день сложится удачно. Но сегодня она выглядела отвратительно. Нос распух, глаза-щелочки. И как в таком виде идти к адвокату?

Она чуть повернула голову и даже ойкнула, так заболела шея. Во сне, что ли, вывихнула? Жилку какую-нибудь потянула? И тут Инна увидела сбоку, под ухом, длинный узкий синяк. Он был совсем бледный, почти незаметный. Но точно — синяк.

— О Господи, это еще откуда? — испуганно выдохнула она. — Дралась я ночью, что ли? Душил меня кто-то? Бред…

Она смутно вспомнила, что ночью действительно почувствовала какую-то внезапную боль, но ведь не проснулась. Сон кошмарный приснился? Но откуда тогда синяк? И почему она такая похмельная, как запойный алкаш? Не пила она столько. Не пила. Ладно, надо умыться холодной водой, зубы почистить. И чаю крепкого, большую чашку. Пить ужасно хочется, во рту помойка после вчерашнего, язык наждачный.

Инна отправилась в ванную, по дороге заглянула в комнату, где спал муж. Они уже две недели спали в разных комнатах.

— Ну ничего себе! Дрыхнет еще. Она хотела было выйти и закрыться в ванной, однако что-то ее остановило.

— Стас! — позвала она. — Спишь, что ли? Половина второго.

Шторы плотно задернуты, окно выходило на западную сторону, и солнце сюда заглядывало только вечером. В полумраке было трудно как следует разглядеть крепко спящего Стаса.

Он лежал на боку, отвернувшись к стене, и не шевелился. Инна подошла к тахте и сначала ничего не поняла, секунду стояла как вкопанная, открыв рот и не дыша. Опомнилась она от собственного жуткого крика.

Из спины мужа торчала черная пластмассовая рукоять кухонного ножа.

Глава 25

Выяснить, как звали шустрого пацана, которого двадцать с лишним лет назад таскал с собой вор в законе Захар, оказалось делом почти безнадежным. Капитан Мальцев опрашивал старых информаторов, пенсионеров уголовного фронта. Их старческая память была коротка.

— Да, нянчился Захар с каким-то пацаном. Столько лет прошло…

Мальцев слышал это уже в десятый раз, но имени мальчика, точного возраста не знал никто.