Никто не заплачет

— Пришел мой папочка, принес какой-то туалетный набор, два куска мыла, дезодорант и крем. Конечно, за такой подарок пятерки в году не будет! Другие дарят фарфоровые сервизы, золотые украшения, просто конверты с долларами дают. Тогда можно весь год ничего не делать и получать четверки-пятерки, — спокойно говорил ребенок, — в принципе математичка за такой жалкий подарок могла и трояк влепить, но у меня в годовой контрольной ни ошибочки, ни помарочки, ей совестно стало. На самом деле она хорошая, просто в школе так все делают.

За одноклассниками приезжали «Форды» и «БМВ». У Сониных родителей вообще никакой машины не было. Ежедневные суммы карманных денег превышали месячную зарплату какого-нибудь врача или инженера. Соне могли давать не больше пяти тысяч в день, этого едва хватало на стакан сока и пирожок в школьном буфете.

Дети давали друг другу деньги в долг под проценты, включали счетчики, устраивали настоящие бандитские разборки. Общались между собой матом и на блатной «фене». Соня рассказывала, как один мальчик проиграл в карты на «американку», то есть на желание, и его заставили вынести коробку «Киндер-сюрпризов» из супермаркета. Охранники, конечно, поймали, но он позвонил папе, владельцу пары коммерческих магазинов.

Папа приехал, всем заплатил, и мальчика отпустили.

— Но как же его могли заставить? — недоумевала Вера, — Как можно заставить нормального человека воровать?

— Ты не понимаешь, — досадливо морщила нос Соня, — у того мальчика, которому этот проиграл в карты, папа — из «крыши».

— Трубочист, что ли?

— Бандит, — терпеливо объяснила Соня, — причем он из той «крыши», которая пасет папу проигравшего мальчика. Теперь поняла?

— Почти, — вздохнула Вера.

— Ну вот. Ему, кстати, и не попало совсем от родителей, когда они узнали, кто его заставил своровать в супермаркете. Слушай, а ты что, правда не знаешь, что такое «крыша»?

— Знаю, конечно. Просто я не думала, что для детей твоего возраста такие вещи тоже имеют значение, — смутилась Вера.

— Имеют, еще какое! По моей школе вообще можно законы преступного мира изучать. Все как на ладошке.

— Но у тебя есть в классе какие-нибудь друзья, подруги?

— Есть две девочки. Они нормальные, матом не ругаются.

— Это что, главный критерий? — тихо спросила Вера.

— Конечно. Мама говорит, ругаться матом — это как воздух портить, ну, пукать при всех. Она говорит, если человек ругается матом, у него вместо головы задница. А папа говорит, что тогда у каждого второго задница вместо головы, и в таком случае жить на свете очень грустно. Но вот я знаю много людей, которые совсем не ругаются. Мама, папа, тетя, бабушка, ты, твоя мама. И еще многие. В общем, не так уж грустно. Наоборот, интересно. Я в нашей школе опыта такого набираюсь, вам с мамой и не снилось. В ваше время было по-другому.

— Какого же опыта, Сонечка?

— Ну, я ведь говорила, я стану следователем. Вернее, оперативником. Буду бандитов ловить. Вот сейчас я их и изучаю.

— То есть ты считаешь, что большинство твоих одноклассников станет бандитами? Соня, а ты не преувеличиваешь?

— Буду очень рада, если окажется, что я ошибаюсь, — по-взрослому вздохнула девочка.

Внешне Соня была удивительно похожа на свою маму, такая же худенькая, черноглазая, с такими же прямыми темно-каштановыми волосами до плеч. Но она была значительно взрослее, чем ее мама в десятилетнем возрасте. Каждый день ей приходилось сталкиваться с такими психологическими и нравственными задачками, какие не снились ее маме ни в десять, ни в тридцать лет.

Слушая ее. Вера вдруг подумала, что в определенном смысле Соня знает жизнь лучше своих родителей. Таня и Никита крутились в замкнутом научном мире, их окружали разные люди, порядочные и не очень, но все они были из одного теста, все были интеллигентами до мозга костей.

Как ни странно, но жизнь Сониных родителей казалась куда проще и уютнее, чем жизнь десятилетней Сони.

— Ты знаешь, что уже второй час ночи? — спохватилась Вера, взглянув на часы. — Спать, сию же минуту! Только зубы почистить не забудь.

В комнате Надежды Павловны горел ночник. Для Сони было постелено на диване. Вера заметила, что из-под подушки торчит маленькая кукольная нога.

— Только никому не говори, что я еще в куклы играю, — пробормотала Соня, забираясь под одеяло и прижимая к себе пухлого резинового пупса в кружевном чепчике, — не забудь поцеловать меня и перекрестить.

Глава 14

Бригаду свою Сквозняк набирал не из блатных, которых презирал за страсть к пустому понтярству, водке и «дури». Он решил сбить совсем маленькую, мобильную бригаду из здорового, крепкого молодняка, чтобы были жадные, горячие, а уж выдрессировать их, сделать послушными своей железной воле он сумеет.

Первых двоих, Кашу и Гундоса, он подобрал на улице. Шел поздним вечером через темную подворотню и услышал хриплый, нахальный голос:

— Мужик, закурить не найдется?

— Не курю. И вам не советую.

— Он еще и советы дает, с-сука!

Ударить они, конечно, не успели. Тут же оба скорчились в пыли, на асфальте.