Никто нигде. Удивительная автобиография аутичной девочки

Впрочем, она сразу поняла, что я сделала, – и сообразила, что, если запаникует, я могу убежать; поэтому спокойно попросила меня дать взглянуть на мои руки. Кэрол послушно протянула ей обе руки и объяснила, что с ней «произошел маленький несчастный случай». Мать Робин объяснила, что в эти «царапины» может попасть зараза, так что мне стоит съездить в больницу. Кэрол согласилась, чтобы Робин меня туда отвезла. И в больнице все было так спокойно, серьезно и собранно. Вышла медсестра, поговорила со мной. Врачи взяли кровь на анализ. Меня накормили и напоили. Я сказала, что готова ехать домой, а они ответили: нет, еще нужно поговорить с психиатром.

Мэри меня не испугала. Она держалась спокойно и мягко, но была в ней и твердость: казалось, ни один из образов, которые я обычно швыряла в людей, не производит на нее впечатления. Она спросила, зачем я сделала то, что сделала. Я ответила: потому что «в мире не осталось любви».

Она села напротив Уилли и сказала мне: ей кажется, что я не так крута, как сама о себе думаю. По ее мнению, внутри меня прячется маленькая испуганная девочка и старается выбраться наружу. Не знаю, понимала ли она сама, насколько была права. Над ее словами Уилли раздумывал весь следующий год.

Я вернулась к себе в квартиру, на фабрику, к ритуальным телефонным звонкам из местного магазина. Возле магазина я часто видела долговязого тощего парня, сидящего на ящиках. В этом месте обычно тусовалась местная молодежь. Вечерами, когда я приходила звонить, долговязый незнакомец и его приятель то и дело заговаривали со мной.

– Привет! Ну как ты? Как у тебя дела? Да… да… да… – говорила я в трубку.

– Привет! – сказал мне незнакомец, когда я, поговорив с Робин, шла мимо него обратно.

Я сделала вид, что не слышу.

– Эй, не хочешь проявить вежливость и ответить? – настаивал он.

В разговор вступил его приятель – спросил, не соглашусь ли я пригласить его друга Криса к себе на чашку кофе.

– У меня нет кофе, – ответила я.

– Ничего, он и от чая не откажется, – сказал его друг.

Похоже, они заранее обо всем договорились. Крис твердо решил

напроситься ко мне на чашку чая.

К себе в квартиру я вошла первой, почти не обращая на него внимания. Он сел на мою пятнадцатидолларовую кушетку из Армии Спасения и расположился, как дома.

– Чая у меня тоже нет, – сообщила я.

– Ничего страшного, – ответил Крис. – Значит, просто поболтаем. – И, непринужденно прохаживаясь по комнате, начал разговор.

Крис был итальянцем и жил в доме за углом. Он заметил, что у меня забинтованы запястья; я сказала, что растянула связки, делая стойку на руках. Он не поверил. Тогда я рассказала ему о «несчастном случае» и о том происшествии с тремя мальчишками, которое к нему привело. Оказалось, тот парень, что помочился на мою дверь, – его младший брат.

Езжу с места на место – жизнь среди безымянных лиц,

В поисках места, что назову домом,Я – вечная странница,Все ищу места, что смогу назвать своим, —Ни разу мне не встречалось такое, нигде мне не хотелось остаться,Нигде я не чувствовала себя собой.Я смотрю в зеркало – в лицо, что смотрит на меня…

«Так это я? Не узнаю».

Крис получил ключ от моей квартиры – и немедленно нашел ему применение: стал устраивать у меня вечеринки и говорить друзьям, что это его квартира. Я оказалась чужой в собственном доме: безмолвно сидела я где-нибудь в уголке, наблюдая, как Крис безжалостно втаскивает «их мир» в мое убежище, изображая плейбоя перед своими приятелями.

У нас в доме забилась канализация, и мою квартиру затопило. Я вопила. Хозяин говорил: «Не беда, сейчас возьмем швабру и все уберем». Агент по недвижимости согласился, что в таких условиях жить нельзя, и мне предоставили новую квартиру, хоть и более дорогую.

В свободной комнате поселился Питер, друг Криса. Он научил меня готовить и гладить. Настоящий великан, он подбрасывал меня в воздух и ловил; я падала наземь, задыхаясь от смеха, а он принимался меня щекотать.

Жизнь бежала быстро, а я – еще быстрее. Очень скоро я распрощалась и с этой квартирой, а вместе с ней – и с Питером. Я что-то говорила, что-то делала; но меня здесь не было.

Жилье я меняла каждые два месяца, а работу – еще чаще. Увидев разложенные на кровати картонные коробки, Крис понимал, что я опять собралась переезжать.

Все свободное время я ходила смотреть квартиры, хотя все в пределах одного района. На залоги я истратила целое состояние. И все равно переезжала каждые два месяца – когда прежнее жилье начинало давить на меня так, словно я прожила здесь уже два долгих года.