Никто об этом не узнает

Она вздохнула, но не успела зайти к себе, как дверь его неожиданно открылась и в коридор вышел Максим в одних домашних штанах, с голым торсом и полотенцем через плечо. Увидел ее — и на миг в лице промелькнули удивление, растерянность, отчаяние. У нее аж сердце екнуло. Но в следующий миг он будто опомнился, нахмурился, стиснул челюсти. Взгляд его налился свинцовой тяжестью. Сразу стало неуютно, захотелось скрыться прочь с его глаз. Но Алена неожиданно для самой себя расхрабрилась и выпалила:

— Максим, мне надо с тобой поговорить.

Он посмотрел на нее с такой ненавистью, что она невольно поежилась.

— Поговорили уже раз, — процедил он и направился мимо нее в ванную.

— Максим! Я не понимаю, почему ты так со мной? Что я тебе плохого сделала?

— У тебя зачетно получается изображать невинность. Это, видать, у вас семейное, — бросил Максим, не оглядываясь, не замедляя шаг.

Веки противно защипало, и в груди стал разрастаться болезненный ком.

— Это ты попросил Кристину и остальных, чтобы они меня поймали после уроков? — крикнула она ему вслед.

Он приостановился. Оглянулся, нахмурившись.

— Что за бред?

— Но разве ты не просил их это сделать? Ну чтобы они меня… Чтобы, в общем, я ушла из вашего класса.

— Ты много о себе думаешь. Мне вообще пофиг, есть ты или нет. Так что не сочиняй всякую ересь и, знаешь что, не подходи ко мне больше, не заговаривай со мной, даже не смотри в мою сторону. Поняла?

Алена забежала к себе, чувствуя себя сейчас еще более униженной и несчастной, чем даже после кошмарной сцены в туалете. Обхватив голову руками, она разрыдалась. Плакала долго, до икоты, до изнеможения. Обессиленная, рухнула на кровать, и взгляд ее случайно упал на блокнот. Его кончик торчал из-под подушки. Она порывисто достала его, нашла рисунок с портретом Максима. Поколебавшись с минуту, она в конце концов решительно выдернула лист и порвала его в клочья, но легче не стало, наоборот…

Вдруг загудел сотовый. Звонили ей обычно только два человека: папа и Нина. А сейчас-то кому приспичило, когда уже почти ночь?

Алена взглянула на экран, и ей сделалось нехорошо: Стас. Про него она совершенно забыла. Она не стала отвечать, убрала звук и отложила телефон. Да, очень неудобно получилось. И завтра ей перед ним будет стыдно. Но пусть это будет завтра. А сегодня оправдываться и объясняться у нее попросту нет сил.

* * *

На следующий день Стас прямо с утра поймал ее у ворот. Поздоровался, но с явной обидой в голосе.

— Я прождал тебя почти три часа, а ты даже на звонки не отвечала, — упрекнул.

Он, оказывается, названивал ей весь вечер с семи часов. Пока она выслушивала претензии мачехи, пока ужинала, пока беседовала с отцом в его кабинете, рассказывая в подробностях, как проходят занятия с Лилией Генриховной. А он, бедный, стоял там и ждал. И звонил впустую. Как же было перед ним неловко!

— Извини, пожалуйста, просто дома у нас вчера… В общем, у меня совсем вылетело из головы. Я понимаю, что это не оправдание…

— А что у вас дома было? — спросил он, хмурясь.

— Да так, небольшая семейная ссора, — отмахнулась она. — Послушай, мне правда стыдно. Если б я могла как-нибудь загладить свою вину…

— А ты можешь! — оживился Стас. — Давай тогда сегодня куда-нибудь сходим.

— Ой, только не сегодня! У меня занятия допоздна аж у двух репетиторов.

Стас приуныл, но не сдался:

— Ну а когда ты свободна? Завтра, послезавтра, в выходные?

— Наверное, в выходные, — пожала плечами Алена.

— Тогда встречаемся в субботу, — твердо сказал он.

— Давай лучше в воскресенье.

— Хорошо, — вздохнул он, и ей показалось, что в голосе его слышались нотки раздражения.

«Он так раздосадован? Но с чего? Откуда такое нетерпение?» — недоумевала Алена.

В кабинет вошли они вместе, и все, кто находился в классе, смолкли, откровенно их разглядывая и насмехаясь. Но спасибо, что хоть никаких гадостей говорить не стали.

Явницкий и Мансуров пришли после них. Ренат ее снова поразил: поздоровался вслух и даже подмигнул. Ну а Максим — в своем репертуаре — не удосужился и взглянуть на нее. Зато с мерзкой Кристиной Фадеевой поцеловался, точнее, она его поцеловала. Но какая, в принципе, разница? Все равно неприятно, хоть Алена и дала себе зарок поскорее его забыть.

Затем Кристина поцеловала и Рената. Лужин тотчас подскочил:

— Я тоже хочу!

Максим насмешливо выгнул бровь:

— Тоже хочешь Мансурова поцеловать? Ренат, на тебя сегодня спрос.

По классу прокатились смешки.

— Ренат, ты отсядь от Лужи подальше, — подхватил волну Кирилл Ладейщиков. — А то кто его знает.

— Да вы совсем уже… — возмутился Никита, но его прервал учитель физики.

Между собой одноклассники называли его Горой, и Алена поначалу думала, что это из-за его внушительных размеров и вширь и ввысь, но, оказалось, у него просто фамилия Горский.

— По местам, — прогрохотал он басом. — Разговоры прекратили!

На большой перемене Алену вдруг подхватил под руку Ренат и потянул ее, недоумевающую, за собой следом.

— Вместе пойдем в столовую, — сообщил он. — Я прослежу, чтобы некоторые личности тебя не тронули. И чтоб аппетит тебе не портили.

Стас вдруг разозлился.