Никудышный

— Будем ждать, — прозвучали голоса.

ПЕРЕМЕНА УКЛАДА ЖИЗНИ

Сидор Никитович никогда и никуда не выезжал дальше своего района. Всю жизнь он прожил с сортиром на дворе и водой из колодца. Он ходил по квартире и удивлялся всему как маленький.

Аленка в качестве знающего человека помогла ему разобраться в новом укладе жизни.

Вечером, когда зажигались вечерние огни, он выходил на балкон и смотрел на столицу.

— Пути Господни неисповедимы, — говорил он себе. — Всю жизнь мечтал хоть разочек увидеть Первопрестольную и на тебе, я теперь житель Москвы.

Анна пошла работать в госпиталь медсестрой. Сколько бы ни уговаривал ее Алексей заниматься домашним хозяйством, ничего у него не выходило.

— Я не могу без работы, — сопротивлялась она.

Аленка пришла в ту же школу. Под новой фамилией Строганова. Она села за парту. Нина Васильевна, преподающая историю, вызвала новенькую по журналу, не взглянув на нее.

— Строганова к доске.

Увидев явление в образе Аленки она чуть не упала.

— Ты и фамилию успела сменить?

— Ведите, пожалуйста, урок, а разговорчики оставьте на перемену, — отозвалась новенькая-старенькая.

Учительница промолчала. Сегодня никто не пострадал от ее злого языка.

Аленку приняли радостно в свою школьную семью дети.

Через некоторое время Анну вызвали в школу. Она показала записку Алексею и спросила:

— Что бы это значило?

— От нашей дочери можно ожидать любой сюрприз, — ответил Алексей. — Пойдем вместе, заодно познакомишься с учителями.

В классе было много родителей. На отдельных скамеечках возле стены сидели ученики.

— Строгановы. Анна, Алексей.

— Уж кого, кого, а вас мы помним, — огорченно сказала классный руководитель.

Мы сегодня вызвали вас на внеочередное собрание в связи с чрезвычайными происшествиями в нашей школе.

— Алена встань!

Аленка встала и подошла к столу учителя.

— Возьми это произведение и покажи родителям.

Аленка молча подняла большой лист ватмана и все прочли:

«ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПРИЕМ В ОРГАНИЗАЦИЮ, цель которое СОСТАВЛЯЕТ БОРЬБА ПРОТИВ ДЕТСКОГО РАБСТВА В СЕМЬЕ И ШКОЛЕ».

— Что это? — спросила учительница? — Расскажи всем.

— Это наша организация, которая протестует против унижения нашего человеческого достоинства. Мы не желаем, чтобы нас в школе называли мерзкими, отпетыми, уголовниками, сопляками и прочими прозвищами. Так же мы не желаем, чтобы нам незаслуженно занижали оценки, чтобы наказать нелюбимых учеников или заставить родителей подобострастно относиться к учителям, для получения желаемой оценки.

Мы не хотим, чтобы в семье били детей за то, что некоторые бездарные учителя, срывая злость на детях за свою социальную униженность, писали в дневниках и выставляли двойки там, где сами ничего не могли толком объяснить.

Мы хотим, чтобы родителям запретили драться, хулигански оскорблять нас, так как дети пока самая униженная и незащищенная от произвола взрослых категория людей. Нас с рождения причисляют к людям, но навязывают полностью свою собственную точку зрения на все. При рождении нас не спрашивают, желаем ли мы появиться на свет. В некоторых семьях к детям относятся как к куклам, собачкам, умиляясь, заставляя есть то, что ребенок не любит… И все это под угрозой ремнями. Мы не имеем право, по мнению учителей и родителей, выбирать себе друзей, играть в игры наши, а не навязанные нам тихими бабушками на скамейках. Мы согласны, что изобретать колесо во всех поколениях было бы бессмысленно и должны принимать лучший опыт старших поколений.

— И еще. Родителями являются кошки, собаки, прочие животные, из числа людей пьяницы и порядочные, наркоманы и женщины легкого поведения, жадные, развратные, бессердечные, бродяги, воры, словом все кто имеет детей, принадлежит к званию родителей. И каждый горе-родитель своей колокольни выступает с поучениями явно унижающих, оскорбляющих детей. Нам непонятно почему между родителями и детьми нет настоящей дружбы. Никто не спрашивает мнения ребенка. У всех в словарном запасе остались только повелительные наклонения: не бегай, не сломай, сиди, замолчи, ложись спать и прочее. Мы создали свою организацию, чтобы бороться со злом, причиненном нам старшими в доме, детском саду, школе, высших учебных заведениях. Пока мы еще находимся в фазе становления, но поверьте, вам придется считаться с нашим мнением. У меня пока все.

Ошеломленные взрослые смотрели на девочку и в душе понимали неправоту своих действий. Но просто так сдаться своим детям, потерять в их лице власть над ними, полную, подчас несправедливую они не могли.

— Это что у нас в классе завелось такое?

— Почему эта девочка попала именно в наш класс?

— Это же Насреддин в юбке.

— Исключить ее из школы и порядок.

— Мы не желаем, чтобы у нас в классе училось сумасбродное существо.

— А вам не кажется, что именно правда, исходящая от детей, так задела ваше самолюбие.

— Дети, кто из вас считает Аленку сумасбродкой?

— Никто, — раздались детские голоса.

— Мы тоже уйдем из школы, если ее исключат.

— Правильная девчонка.