Нина Горланова в Журнальном зале 2004-2006

Когда проходили “Обломова”, она говорила в классе: если бы Штольцами были все, то атомную бомбу взорвали еще в XIX веке… Может, Обломов и Штольц вместе составляют одну гармоническую личность.

До сорока лет, подходя к дому, она стирала помаду с губ — мать была очень строгая.

В начале войны пятилетняя Раечка и ее родители бежали от фашистов и попали под обстрел. Отца — наповал, а Рае оторвало левую ногу. В Перми, когда она лежала в больнице, нянечка звала ее “выковыренная” — не могла выговорить слово “эвакуированная”.

И с тех пор Рая часто вспоминала это — “выковыренная”. Из общей жизни она оказалась выковырена — на протезе не поскачешь, как другие дети.

Закончив пед, Рая сменила отчество Кутузовна на Константиновна. Ее на практике в школе дети прозвали Суворовной. А Константиновна — это трудно исказить. Хотя школьники умеют высмеивать — о, слишком! — Анну Карловну, которая говорила ученикам: “Не сыпьте перхоть на тетради”, семиклассники прозвали Каловна...

Ученики-старшеклассники иногда влюблялись в Раечку несмотря на ее хромоту, но она, конечно, все это переводила в дружбу, потом годами переписывалась с выпускниками, уехавшими по распределению. На ее длинные письма с эпиграфами они отвечали, что все еще в ушах их звучит ее зовущий голос (зовущий к духовным высям).

Роберт Чеканный, который однажды на уроке заявил, что Ольга ничем не глупее Татьяны (в “Евгении Онегине”), явно был сильно в Раю влюблен, но хотел убедить себя, что ему нужнее Ольга — вечная женственность такая. Роберта в классе звали Робка. И был он робкий…

Рая дружила с двумя старыми девами: одноклассницей Лией и однокурсницей Асей.

Лия (музыковед) поступила в заочную аспирантуру в Москву. Руководительница ее тоже оказалась старой девой.

Лия ездила в столицу часто, и однажды в поезде Москва—Пермь в нее влюбился молодой скрипач Исаак. Сыграли свадьбу.

А руководительница — профессор Белла Львовна Цуцульковская — как раз позвонила, что на пароходе приплывет в Пермь — в летний отпуск. И с неделю погостит у своей аспирантки — они поработают над диссертацией. Лия испугалась, что руководительница не поймет ее замужества: надо всю себя науке отдавать! Что же делать? И она попросила мужа пожить у Раечки. Мама Раи согласилась.

Но поскольку Исааку нужен был то костюм, то еще что-то, он каждый день хоть на минутку да заскакивал к жене. Наконец Белла Львовна сказала:

— Лия, вот этот молодой человек, что заходит к тебе — наверное, ты ему нравишься, раз заходит! Ты бы присмотрелась внимательно — по-моему, он подходит тебе. Выходи за него!

В Раю влюбился вдовец — отец одной ученицы, добивался, говорил, что она — женщина, созданная для любви. Вот тогда-то подруга Ася позвонила Лие:

— Слушай, ты Раечку любишь, счастья ей желаешь?

— Конечно, а что я должна для нее сделать? (Думала: опять ее диссертацию в Москве пристраивать — это однажды уже не получилось.)

— Ключ оставь завтра под ковриком! Вы ведь уезжаете на дачу к родителям? У меня папа всегда дома, я не могу помочь, понимаешь!

— Понимаю. Обязательно оставлю.

Но так получилось, что Рая провернула ключ на два оборота, и он сломался. Они ушли, сконфуженные… А потом сразу инсульт у мамы. Четыре года это длилось, Рая все силы отдавала, чтобы поставить ее на ноги, но ничего не вышло. И диссертацию тоже не стала защищать.

Однажды ей объяснилась в любви лесбиянка, особая чувствительность пальцев у них… Рая сидела дома и вязала, вдруг звонок. Рая открыла с вязаньем в руках, а та вошла, клубок из рук выхватила и стала ее нитками опутывать, касаясь груди… Рая спицами вязальными прямо вытолкала непрошенную гостью. Но та еще долго стояла за дверью и кричала:

— У тебя холодная вода вместо мужчин, да? Ну так иди — обливайся!

Один раз Рая (уже в девяностых) так сказала хулигану в классе: сразу видно, что ты не держись пост, ешь мясо, сил много! И он вдруг притих. Хорошие времена наступили: в программу вошли новые имена и под влиянием книг Шмелева Рая окрестилась.

“Платонов — атеист, но он признавал тайну мира, которую атеизмом нельзя объяснить”. Так написал в сочинении один ее ученик.

Летом 1996 года захотела поехать в Москву, побродить по литературным музеям (Ахматовой, Цветаевой), но у нее билет прямо из компьютера взяли! Кассирша хотела его печатать, а он исчез с экрана! И тогда она почему-то решила: не судьба. Отправилась в санаторий.

Купила два дорогих костюма и ругала себя. Лия удивлялась: чего уж так ты, Рая, ешь себя поедом?

— А я за себя, как жену-мотовку, и за мужа, которого нет…

На вокзале молодая мама стоит и дрыгает ножкой, а строгая дочь лет пяти стоит с выражением: “Уймись, ты ведь уже мама”. Как Рае хотелось иметь дочь, сына!

Соседка по купе говорила про тех, кто ходит по коридору, когда проводница моет:

— Шваброй их по спине! Шваброй!