Ниндзя в тени креста

– …Люди в Чипангу благородны, учтивы и чрезвычайно воспитаны, и в этом они намного превосходят все другие известные нам народы. – Комэ ди Торрес умел говорить гораздо интересней, нежели Жуан да Силва, и Гоэмон, внимательно прислушиваясь к его речам, постепенно совершенствовал свое знание португальского языка. – Они умны от природы, хотя науки в Чипангу развиты довольно слабо, поскольку жители этой страны – самая воинственная и драчливая нация на свете. Начиная с пятнадцатилетнего возраста все мужчины, и богатые, и бедные, независимо от общественного положения и рода занятий, вооружены мечом или кинжалом. Более того, каждый мужчина, благородного происхождения или низкого, имеет такую неограниченную власть над своими сыновьями, слугами и другими домочадцами, что может, если того пожелает, убить любого из них без малейшего повода и завладеть его землей и добром. Они являются полновластными хозяевами своей земли, хотя часто сильнейшие объединяются, чтобы противостоять своим сюзеренам, которые в результате не всегда вольны поступать, как того хотят. Чипангу поделена между многочисленными правителями, поэтому страну разрывают бесконечные междоусобные войны, процветает измена, и никто не чувствует себя в безопасности даже в своем собственном поместье.

– Говорят, в Чипангу много золота и серебра… – сказал один из монахов.

– Глупости! Население страны настолько бедно, что трудно даже представить, на какие скудные средства живут князья и самураи. Даже при условии, что вассал служит сюзерену бесплатно, все равно доход последнего чрезвычайно мал. Должен сказать вам, что одежда, еда, обряды, поведение и обычаи жителей Чипангу так резко отличаются от принятых в Европе и у других известных нам народов, что создается впечатление, будто они специально все это придумали, чтобы только не походить ни на кого другого. Когда мы прибыли в Чипангу вместе с преподобным Франсиско Ксавье, то оказались в положении малых детей, которым приходится учиться всему заново: как принимать пищу, сидеть, вести беседу, как одеваться, демонстрировать хорошие манеры и тому подобное. Это совершенно иной мир, другой образ жизни, обычаи и законы. Многое из того, что в Европе считается вежливым и достойным, здесь воспринимается как невероятное оскорбление и обида. И наоборот, то, что здесь является общепринятым и без чего невозможно никакое светское общение с японцами, в Европе оценивается как нечто низкое и недостойное…

На палубе появился капитан, изрядно облысевший толстяк в цветастом халате. Зевнув и потянувшись, он почтительно поклонился преподобному и, громко пуская ветры, отправился на нос, чтобы справить нужду. Гальюн на джонке был весьма удобным; он имел сиденье, и его окружала сетка, за которую можно было держаться во время шторма.

Проводив капитана неодобрительным взглядом, Комэ ди Торрес продолжил:

– Люди в Чипангу привыкли жить так, как хотят, поскольку и мужчины, и женщины с детства воспитаны в абсолютной свободе. Детям разрешается делать все, чего те пожелают; родители ни в чем их не сдерживают, не бьют и не бранят. Помимо всего прочего, они никогда не обсуждают свои дела лично – только через посредника. Даже отец и сын никогда не интересуются делами друг друга, не обсуждают никакие проблемы, не дают друг другу советы и ни о чем не предупреждают – все делается исключительно через третьих лиц. Поэтому всякое серьезное деловое общение с ними очень замедлено и затруднено. Местные обычаи и законы так необычны и так противоречат здравому смыслу, что научить их жить в соответствии с нашими законами чрезвычайно трудно…

Наконец на палубу выбрался и кормчий. Посмотрев на уныло обвисшие паруса, он выругался, смачно сплюнул и снова нырнул в свою каюту на корме – за «волшебным» свистком, раковиной «юсуань». Спустя небольшой промежуток времени над морской гладью, которую едва шевелил легкий бриз, разнеслись замысловатые рулады – уж что-что, а свистел кормчий мастерски. Пока он высвистывал нужную погоду, сменилась рулевая вахта. Руль на джонке значительно отличался от своего собрата на каракке. Он весь был в отверстиях. Благодаря этому усовершенствованию джонка была куда маневренней португальского судна.

Как ни удивительно, но ветер подул! Правда, не совсем с той стороны, с которой нужно, тем не менее судно довольно уверенно пошло правым галсом, хотя это и приближало его к группе зеленых островков, вызывавших у капитана вполне обоснованное опасение. Обычно за такими островками прятались суда пиратов вако, подстерегающие добычу. Вооружившись большим круглым стеклом, заключенным в бронзовую оправу, капитан джонки начал пристально вглядываться в неумолимо приближающиеся острова. Тревога толстяка передалась и его кормчему; он что-то прокричал, и матросы, до этих пор ползающие по палубе, как сонные мухи, вдруг засуетились, забегали и начали выносить из трюма оружие.