Нирваническое возрождение. Кровь захлестнула мир!

Лицо старика несло на себе отпечаток древности и безграничности времени. Но ни это поразило Мэн Хао. Тело старика не было материальным, теперь оно было полупрозрачным.

Насколько Мэн Хао помнил, раньше он выглядел по-другому. Когда он решил прикоснуться к старику, его рука прошла сквозь пустоту. Вторая попытка дала точно такой же результат. Даже пройдя сквозь него, ничего не изменилось. Мэн Хао обернулся и задумчиво посмотрел на всё так же сидящего старика.

"Может, мне в прошлый раз показалось? Что если он всегда был таким? А не скрыта ли загадка его существования в имени корабля? Корабль Мёртвых... корабль души мертвеца?" Мэн Хао горько рассмеялся и решил обследовать судно. Корабль находился в плачевном состоянии: доски почти полностью сгнили, всюду царила аура разложения.

За несколько дней он облазил весь корабль, но не нашёл ничего необычного. Всё, чего он касался или видел, было крайне ветхим и древним.

Он забрался на нос корабля, чтобы понаблюдать, как Корабль Мёртвых беззвучно идёт по морю. Стояла тишина. В округе не было ничего, кроме спокойной морской глади без единой волны. За всё время пути они не встретили ни одного живого существа. Похоже, куда бы корабль ни направился, там наступала полнейшая, точнее даже мёртвая тишина.

— Что ж, так тоже годится... я могу провести последние годы жизни в одиночестве на пустом корабле. Готов спорить, никто даже не знает, что мне совсем скоро придёт конец, — бормотал он. — По крайне мере, ни наставник, ни Сюй Цин не будут печалиться. Ни Толстяк, ни старший брат, ни мои остальные друзья — никто не узнает.

Он сел в позу лотоса на месте, где впервые проснулся, и устремил взгляд вдаль.

Со временем его сердце нашло покой. Не стало ненависти, исчезли мучающие его вопросы. Осталась только капелька сожаления. Он сожалел, что больше не увидит наставника, что уже никогда не обнимет Сюй Цин, что не вернётся в Южный Предел и не встретится со старыми друзьями. Особенно он жалел, что так и не добрался до Великого Тан в Восточных Землях, что так и не увидел отца с матерью.

"Старая черепаха Покровитель, теперь ты свободен... Предки секты Заклинания Демонов, похоже, на мне прервётся существование лиги Заклинателей Демонов", — Мэн Хао вздохнул. Он чувствовал покой и в каком-то смысле смирение с неизбежностью смерти.

"Жаль, что у меня в бездонной сумке осталось ещё столько духовных камней... Обидно, что мне не удалось их потратить. Да ещё и долговые расписки. Моим должникам действительно повезло... После моей смерти им будет некому отдать долг. Эх, кажется, у меня не выйдет вернуть три серебряных монеты, что я был должен старосте Чжоу. Сколько же моих сокровищ пропадёт просто так. Хотя какому-нибудь мелкому паршивцу в будущем явно очень повезёт, когда он найдёт мои сумки, — подумал он со вздохом, — Возможно, с моей смертью в мире станет чуточку спокойней. Сколько потенциальных жертв моих афер, теперь смогут вздохнуть спокойно! Какие же они везунчики!"

Мэн Хао мысленно вернулся в далёкое прошлое, в те времена, когда он усердно учился и хотел пройти имперский экзамен. Встреча с Сюй Цин круто повернула его жизнь. В секте Покровителя он стал учеником внутренней секты, заняв место Ван Тэнфэя. Потом его обдурил патриарх Покровитель, но и он отплатил ему той же монетой. В конце концов судьба забросила его в Южный Предел, где он стал учеником секты Пурпурной Судьбы и прославился.

"Бедняжка Сюй Цин... она любит меня, и я её люблю. Жаль, что мы теперь уже не сможем пожениться... Я так и не разделил ложе с женщиной... — от этой мысли Мэн Хао стало особенно грустно. — А как же Чу Юйянь? Эта барышня явно была неравнодушна ко мне..."

Мэн Хао всё вздыхал и вздыхал.

Его путешествие по воспоминаниям продолжалось. Он вспомнил, как убил избранного клана Цзи и сбежал в Западную Пустыню; обо всём, что случилось с племенем Ворона Божества. Не забыл он ни о Хань Шане, ни о демонессе Чжисян, ни о произошедшем в секте Бессмертного Демона.

"Почтенный Хань Шань, я не смогу сдержать данное слово... Демонесса Чжисян, можешь больше не волноваться о своём долге передо мной".

И, наконец, он задумался о Кэ Юньхае и Кэ Цзюсы. Мэн Хао размышлял о многом. В конце концов мысли привели его к первому отсечению.

"Я занимался культивацией меньше трёхсот лет и всё равно успешно выполнил первое отсечение. Снизошло великое Дао, и мне даже удалось сделать из Запредельной Лилии сокровище Зарождения Души. Я, Мэн Хао, прожил славную жизнь... этого вполне достаточно! Во всех землях Южных Небес со мной мало кто мог сравниться!"

Он был очень горд собой. Смех, горечь, гнев и воспоминания всей его жизни стали проносящимися через его сознание образами.