Нищебродский

Я не стал упоминать, что в холодильниках лежат два трупа. Да и язык не поворачивался назвать друзей трупами.

Сашка подошла к зеркалу и ткнула пальцем во что-то, чего я не заметил. Дмитрий Степаныч прищурился и зачел вслух:

– «Добро пожаловать в Дырявый Отель».

– Уже в Дырявый? Кажется, он еще вчера был Сраным и Гнилым.

Саша тем временем нажала на раму зеркала, и оно с тягучим скрипом отстало от стены.

– Экстравагантно, – подвел итог Дмитрий Степаныч.

– Желание клиента – закон, – пропел Мотя, появляясь из воздуха. – Как скажете, так и назовем.

– А кто здесь жил до нас? – интересно, предыдущие постояльцы остались довольны сервисом?

– Семейная пара с ребенком, – слишком быстро ответил Нищебродский, и мне послышалось, что он врет.

– Пожелание, значит, закон? А если мы закажем еды?

– Не-а, это противоречит условиям поездки, – заявил он и для большей убедительности откусил от огромного яблока. Рот наполнился слюной.

– Слышь, сука, либо вывези нас отсюда, – Вадик схватил его за грудки, – либо поделись жратвой. Я голодный злым бываю.

Нищебродский стряхнул с себя его руки и прошипел, мгновенно превратившись из добродушного, услужливого Моти в гадкого, ершистого швейцара затрапезного отеля:

– Это вы зря, – но с места не двинулся, продолжая закусывать яблоком.

– Все в мою комнату, – приказал я, и друзья послушались.

На месте мы уселись кругом и, тяжело дыша, поглядели друг на друга.

– Мы уезжаем, – высказал общую мысль Дмитрий Степаныч, и все покивали. Осталось решить, каким образом выбраться отсюда.

– Я позвоню коллегам, думаю, хотя бы один не откажется приехать и забрать нас.

– Мы сдали мобильники, – напомнил Вадик.

– Значит, нужно забрать их у Моти.

Отдых давно превратился в фарс, а сейчас плавно катился в сторону абсурда. Мы, вооружившись тяжелыми книжками и вилками из столовой, крались по коридору на третий этаж, в спальню швейцара. Темнота набрасывалась на нас темным покрывалом, и мы отбивались от нее как от врага.

– Саш, ты статью-то начала писать? Про туристический бизнес.

– Ага, начало в ноутбуке. Ноутбук в комнате, вечером покажу, что получилось. Как думаешь, Лёня с Васей нас кинули? – некстати спросила Сашка.

– Нет, Саш, не кинули.

– Ага. Понятно, – переспрашивать, почему я так считаю, она не стала.

У комнаты Моти я приложил палец к губам, а после вежливо постучал и вошел. Моти не было, зато мы мигом поняли, куда подевалась вся живность из комнат.

Сашка заорала, прикрыв рот ладонями, и отшатнулась назад, Вадик выругался, а я невольно сплюнул на пол. Прямо посреди комнаты возвышалась гора из кусков сыра, и по ней, как по муравейнику, сновали крысы. Их длинные хвосты, похожие на червей, исчезали в прогрызенных дырах вслед за мохнатыми тельцами, малюсенькие глазки блестели красновато-желтым, а седые усы подергивались.

Так вот для чего Мотя ходил за сыром. Кормил тварей. Тараканы ползали рядом и подбирали крошки.

– Нищебродский! Нищебродский, мать твою, живо сюда! Нищебродский!

Я продолжал орать, хотя понимал, что никто не откликнется.

Мотя бесследно исчез.

***

Вместе с Мотей, как обнаружилось позже, пропал Сашкин ноутбук.

– Гад да еще вор, – попенял Вадик Моте, который не мог услышать упрека.

На мой взгляд, быть вором гораздо хуже, чем гадом, но спорить я не стал. Потому что давненько не видел Диму.

– А где Дмитрий Степаныч?

Из спальни Моти мы выпали совсем больными, еще серьезнее, чем когда вернулись из города. Комнату закрыли и забаррикадировали мебелью, чтобы крысы не выбрались наружу, но все равно всякий раз вздрагивали, открывая свои двери. Я потрогал свой лоб. Лоб был холодным, таким лоб живого человека быть не должен.

Дмитрий Степаныч тоже испарился, как Мотя, как Сашкин ноутбук. И я не знал, что думать: то ли ноутбук спер Дмитрий Степаныч, то ли Мотя спер Дмитрия Степаныча вместе с ноутбуком. Порой мне казалось, что ноутбук тоже мог что-нибудь спереть, но я списывал все на разыгравшееся воображение.

Следующая ночь настала слишком быстро, задернув все шторы и погасив лампы. Я никогда не верил в потусторонний мир, и сейчас не верил, потому что любое событие можно объяснить. Лёня и Вася подрались в пивнушке, местные ублюдки пустили в ход ножи – и вот два гроба доставлены полицией в гостиницу. Как они узнали, что мы здесь? Об этом я старался не думать.

Сашка сидела, сжавшись в комок, а Вадик задумчиво ковырял дырку в мягкой обивке дивана, как будто хотел отомстить ему и всему дому за испорченный отдых. Настольная лампа мигала (перепады напряжения, разумеется), и тени плясали по стенам конвульсивные танцы, будто у каждой из них случился припадок. Ветер бился в окна и швырял в стекло листья. Один листок причудливой формы прижался к стеклу и заорал что было мочи:

– Бегите отсюда живее! – его желтовато-зеленое лицо в прожилках исказила гримаса. Я поморгал и увидел лишь высохший лист, прилипший к окну.

Тишина-домоправительница слишком громко ворвалась в холл и устроилась в кресле напротив меня.

«А мы тут плюшками балуемся!» – заявила она.

«Иди в задницу», – ответил я.