Нюансеры

Филин придал голосу солидности, хотя под ложечкой ныло, тревожило. К весовому Гамаюну, человеку авторитетному, в городе известному, их с Ёкарем звали впервые. Костя и видел-то Гамаюна издали, по случаю.

– По каковой нужде?

– По нужде в нужник ходят! Хозяин звал.

– Хто такие?

Открывать не спешили, проверяли. Вдруг борзые[21] заявились?

– Филин с Ёкарем.

Глухо лязгнул засов. Дверь приоткрылась, на гостей с подозрением уставился ражий детина: брови в шрамах, нос свёрнут набок. Чувствовалось, что детина свою беспутную жизнь провёл на «кула̀чках» за Михайловской церковью, на собственной шкуре выяснив, что значит «дать бло̀ку», «пустить звонаря» или «положить гриба в живот».

– Стволы, перья?

Когда зовут на хазу к весовому, ствол лучше не брать. Костин «Smith&Wesson» остался дома. У Ёкаря с собой была финка. Детина финку забрал, сноровисто обхлопал обоих по одежде – не припрятали ли чего? – и крикнул в горницу:

– Они самые. Чистые.

– Впусти, – донеслось в ответ. – Дозволяю.

Горница Костю разочаровала. Он-то думал, весовой живёт – ого-го! У Гамаюна гро̀шей – хоть свиней корми! Хватит дворец отгрохать. Ну, с дворцом Филин загнул, но уж на хату не абы какую точно хватит. Десять комнат, одна другой просторней, потолки в две сажени с гаком, стены бѐлены-ско̀блены… И в каждой комнате – люстра электрическая!

А тут что?

Потолок башку трёт. Окошки мутные. Доски под ногами ходуном ходят. Скрипят хуже Ёкаревых говнодавов. Или это Ёкарь скрипит?

Он думал, что Гамаюн затеет разговор с глазу на глаз. Нет, за столом сидели трое. Холодный пот прошиб Костю: а ну как резать позвали? Он не знал, за что его нужно резать, но страх и не искал причины. Сунут перо под ребро: был славный парень Филин, да в лес улетел…

Ёкарь – ладно, подсказал страх. Ёкаря не жалко. Если что, спасай себя.

Гамаюн был нахохлившейся птицей. Нос-клюв, хищный взгляд. Губы сжаты в тонкую ниточку. Рядом на табурет взгромоздился натуральный медведь. Косая сажень в плечах, рубаха на груди трещит. Волосатые ручищи – каждая с Костину ляжку. На левой скуле – шрам. О зверствах Лютого с Залютино по городу ходили легенды. Третий – хорёк хорьком, мелкий, юркий. Глаза – крючки рыболовные: вцепятся – не отпустят.

– День добрый.

Костя поспешил стащить с головы шапку.

– Добрый, ё! – поддакнул Ёкарь.

– Звали?

– Пасть захлопни, – буркнул Лютый. – Спросят – ответишь.

После этого троица замолчала надолго. Курили, окурки гасили в мятой жестяной миске. Кроме этой миски, коробка̀ спичек и пачки «Гусарских», на столе ничего не было.

– Спрашивайте, – не выдержал Костя.

Понимал, что жизнью рискует. А смолчать не мог.

– Уж мы спросим, – заверил хорёк.

В горнице ощутимо похолодало.

– На гранд ходили? – разлепил губы Гамаюн. – В Волжско-Камском?

– Ходили.

– Четверо сгорели, а вы соскочили?

– Соскочили.

– Как такой расклад вышел?

– Они все на площадь ломанулись! – кинулся объяснять Ёкарь.

На лице его ясно читалось, что лучше бы Ёкарь кинулся головой в прорубь. От вора отчаянно несло едким потом. Ноги Ёкарь сжимал так, будто ему срочно требовалось по малой нужде, и он едва сдерживался, чтоб не напрудить в штаны.

– Там их фараоны с дубака̀ми[22] и повязали! А мы с Филином – на второй этаж, и в окно! Которое во двор. В сугроб сиганули, потом дворами, ё…

– За фарт спросу нет, – веско заявил Лютый.

У Кости отлегло от сердца. Ну, самую малость.

– Ещё кто сдёрнул? – поинтересовался хорёк.

Костя пожал плечами:

– Не знаю. Не видел.

– Не видели, ё! Как шухер, мы давай ноги рисовать!..

– Нишкни, – велел Гамаюн.

Ткнул пальцем в Костю:

– Ты говори. Что сказать хотел?

Костя с трудом проглотил ком в горле.

– Нас семеро было. Четверых повязали. Значит, ещё кто-то сдёрнул, окромя нас.

– Счетовод, – хмыкнул в усы Лютый

И вытащил из пачки папиросу. Чиркнул спичкой, прикуривая. Филину дико захотелось курить, но спросить позволения он не решился.

– Кто же?

– Гастон, ё! – не вытерпел Ёкарь. – Кто ж ещё?!

– Гастролёр, – уточнил Филин. – Который нас на дело собирал.

– Верняк, гастролёр! Сто пудов!

– Гастон, – птица-Гамаюн щёлкнул клювом, раскусил имя как орех. – Кто таков? Из деловых, или так? Вас, балбесов, как нашёл?

Следующие четверть часа Филин с Ёкарем стирали языки до корней. Наперебой докладывали: срисовал, значит, их Гастон на базаре. Что они делали на базаре? Промышляли по мелочи. Сам подставился под покупку[23], потом возник в переулке, где жиганы делили бабки из его лопатника.[24] Что сделал? Наставил наган. Лопатник забирать не стал, подарил. Вперёд, мол, плачу̀! Предложил дело, объяснил, что к чему. Куда банковских карасей складывали? В его мешок деньги кидали, в Гастонский… Не на пол же, ё?!

Костя даже успокоился. Гастон нужен весовым, точно, Гастон.

– Сколько он взял?

– Не знаю, – растерялся Филин. – Я не считал.

– А ты прикинь, прикинь, – ласково посоветовал хорёк. – Без прикида гробы шьют.