Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)

И в самом деле, как леди Кью разузнала вое это, сносилась ли ее горничная с горничной леди Анны, и обычным путем или волшебством получала графиня столь точные сведения, так и не установлено нашим летописцем. Скорее всего, Этель, которая за минувшие три недели выяснила это интересное обстоятельство, сообщила его во время дознания леди Къю, и тут, очевидно, произошла схватка между бабушкой и внучкой, о чем, впрочем, у автора жизнеописания Ньюкомов нет точных данных. Мне известно лишь, что такое бывало часто и осады, и стычки, и генеральные сражения. Если мы слышим пушки и видим раненых, то догадываемся, что был бой. Как знать, может, и здесь произошла великая битва, и мисс Ньюком перевязывает наверху свои раны?

— Вам, наверно, захочется проститься с кузиной, — продолжала леди Кью как ни в чем не бывало. — Этель, детка, здесь мистер Клайв Ньюком, он пришел со всеми вами проститься.

По лестнице, перебирая ножками, спускались две девочки, держась с обеих сторон за подол старшей сестры. Она была несколько бледна, но глядела надменно, почти воинственно.

Клайв встал ей навстречу с кушетки, на которую старая графиня усадила его подле себя на время ампутации. Встал, откинул волосы со лба и совершенно спокойно сказал:

— Да, я пришел проститься. Вакации мои кончились, и мы с Ридли едем в Рим. Прощайте, и да благословит вас бог, Этель,

Она подала ему руку и произнесла:

— Прощайте, Клайв. — Но рука ее не ответила на его рукопожатие и упала, едва он разжал пальцы.

Услышав слово "прощайте", маленькая Элис громко заревела, а крошка Мод, существо необузданное, затопала красными башмачками, повторяя: "Не надо пласай!.. Пусь Ляйв остается!..". Рыдающая Элис уцепилась за штаны Клайва. Он весело подхватил обеих на руки, как делал это сотни раз, и посадил на плечи, где они так любили сидеть и теребить его белокурые усы. Он осыпал поцелуями их ручки и личики и тут же ушел.

— Q'as-t? — осведомился мосье де Флорак, повстречавший его на мосту, когда он возвращался к себе в отель. — Q'as-t, mon petit Glaive? Est-ee q'on vient de t'arracher ne dent? [122]

— C'est ca [123]

, - ответил Клайв и направился в Hotel de France.

— Эй, Ридли! Джей Джей! — прокричал он. — Прикажи выкатывать бричку, и поехали!

— А я думал, мы выступаем только завтра, — ответил Джей Джей, наверно, догадавшийся, что что-то случилось.

И в самом деле, мистер Клайв уезжал на день раньше, чем думал. На следующее утро он проснулся уже во Фрейбурге. Он увидел перед собой величественный древний собор, — как это не походило на Баден-Баден с его лесистыми холмами, милыми дорожками и липовыми аллеями, на этот прелестнейший балаган на всей Ярмарке Тщеславия. Музыка, людская толчея, зеленые столы, мертвенно-бледные лица крупье и звон золота, — все это ушло далеко-далеко. В памяти осталось только окно в Hotel de Hollande; он вспоминал, как прелестная ручка отворяла его спозаранку и утренний ветерок тихонько шевелил кисейную занавеску. Чего бы он только ни дал, чтоб еще хоть раз взглянуть, на него! И когда в тот вечер он бродил в одиночестве по Фрейбургу, ему хотелось заказать лошадей и скакать назад в Баден-Баден, чтобы опять очутиться под этим окном и позвать: "Этель, Этель!" Но он возвратился в гостиницу, где его ждали тихий Джей Джей и бедняга Джек Белсайз, которому тоже выдернули зуб.

Мы чуть не забыли о Джеке, сидевшем в задке брички, как и подобает второстепенному персонажу нашей истории, — да, по правде сказать, и Клайв тоже едва ие забыл о нем. Но Джек, поглощенный своими делами и заботами, посовал вещи в саквояж и, не сказав ни слова, вынес его на улицу, так что Клайв, усаживаясь в свою маленькую бричку, уже застал его там, в клубах дыма. Видели их отъезд из окна Hotel de Hollande или нет, не знаю. Ведь не за каждую занавеску может заглядывать биограф, как бы ни был он любопытен.

— Tiens, le petit part [124]

, - сказал, вынимая изо рта сигару, Флорак, который всегда попадался им на пути.

— Да, уезжаем, — ответил Клайв. — Садитесь, виконт, у нас в бричке есть четвертое место.

— Увы, не могу, — отвечал Флорак. — Дела! Мой родственник и повелитель герцог Д'Иври едет сюда из Баньер-де-Бигора. Он говорит, что я ему нужен: affaires d'etat [125].

— Как рада будет герцогиня… Поосторожней с этой сумкой! — прокричал Клайв. — Как рада будет ее светлость… — Правду сказать, он плохо понимал, что говорит.

— Vos croyez, vos croyez? [126] — переспросил мосье де Флорак. — Коль скоро у вас свободно четвертое место, я знаю, кому бы следовало его занять.

— Кому же? — осведомился наш молодой путешественник.

Но тут из дверей Hotel de Hollande вышли лорд Кью и БарнС Ньюком, эсквайр. Увидев бородатую физиономию Джека Белсайза, Барнс снова скрылся в дверях, а Кью перебежал через мост к отъезжающим.

— Прощайте, Клайв! Прощай, Джек!

— Прощай, Кью!

Они крепко пожали друг другу руки. Форейтор затрубил в рожок, карета тронулась, и юный Ганнибал оставил позади свою Капую.

Глава XXXI

Ее светлость