Нюрнберг. Скамья подсудимых

РУДЕНКО

(один в луче света).

Министр иностранных дел Германии, советник фюрера по внешней политике Иоахим фон Риббентроп не раз заявлял о том, что евреи должны быть истреблены или сосланы в концлагеря — других вариантов нет. Сбитых в небе Германии английских и американских лётчиков он призывал линчевать на месте. В апреле сорок пятого Риббентроп сбежал. В Гамбурге под носом у английской комендатуры снял комнату в неприметном доме, в июне случайно был арестован. В Нюрнберге он с гордостью говорил о том, что, появись в его камере Гитлер, он по-прежнему выполнял бы его приказы. На допросе я спросил его: «Вы считаете войну с Советским Союзом агрессией?» «В буквальном смысле — нет. Речь шла о превентивной войне», — ответил он. «О превентивной войне?» — переспросил я. «То, что мы напали, нельзя оспаривать», — он смеялся мне в глаза. Он смеялся, а я думал о Николае Зоре… Зоря был обязан не допустить показаний Риббентропа о секретном протоколе к советско-германскому договору о ненападении. Но Риббентроп и Вайцзеккер под присягой раскрыли его содержание. На следующий день Зорю нашли мёртвым. Он лежал в постели. На одеяле — пистолет, на подушке — тёмное пятно, кровь. Неосторожное обращение с оружием. Накануне вечером ему звонил сын, сдав школьные экзамены, он собирался приехать к отцу. Из комнаты, где лежал Зоря, офицеры НКВД забрали всё. В кармане пиджака была записка, на подоконнике — гильза, на столе — документы. Всё упаковали и спецпочтой отправили в Москву… В тридцать девятом году по распоряжению Берии Николай Зоря проверял законность приговоров о вредительстве. Там не всё было чисто, Зоря не ограничился формальным отчетом. Из прокуратуры Зорю выгнали. Могли и посадить, если бы не частичная мобилизация. Он вступил в Красную Армию рядовым, воевал в Финляндии, под Сталинградом, Орлом, Белостоком, вернулся в прокуратуру. Настоящий профессионал, честный человек, в декабре сорок пятого он как советник юстиции прибыл в Нюрнберг. Новый, с иголочки мундир… К утру гроб доставили на аэродром, цинковый гроб, тяжёлый. Дождь лил стеной, самолёт не мог вылететь в Москву. От Сталина пришел приказ: похоронить в Германии, засекретив место захоронения. Внезапность нападения Германии на Советский Союз мы так и не смогли доказать.

Геринг с фляжкой в руке шагает по камере. Уиллис слушает его монолог.

ГЕРИНГ: Не было никакой внезапности! Не было! Когда Риббентроп приехал в Москву, Сталин беседовал с ним больше трёх часов, но с советской стороны пакт и секретный протокол к нему подписал не Сталин, а Молотов. Мы вошли в Польшу, Сталин был занят Западной Украиной, Прибалтикой, Белоруссией. За войну с Финляндией СССР исключили из Лиги Наций. Финляндия выстояла, Сталин снял Ворошилова с поста наркома обороны. Мы оккупировали Данию, Норвегию, Бельгию, Голландию, Францию. Русские вошли в Прибалтику, мы — в Румынию. Фюрер назначил день форсирования Ла-Манша. Англичане бомбят корабли нашего десанта, а в августе сорокового года — Берлин. Фюрер был в шоке. Англичанам мы ответили бомбардировкой Лондона, русским — планом «Барбаросса». В марте сорок первого разведка доставила Сталину практически весь этот план. Он знал, когда мы ударим. Знал, но не верил!

УИЛЛИС: А вы бы на его месте могли поверить?