Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Руденко: Я хочу вас спросить в связи с Югославией о следующем. Признаете ли вы, что изданная за вашей подписью директива о предварительном разделении Югославии является документом большого политического и международного значения, которым предусмотрено фактическое уничтожение Югославии как государства?

Кейтель: Я не сделал ничего, помимо оформления письменного распоряжения Гитлера, и препроводил его в инстанции, которых это интересовало и касалось. Я не мог оказать ни личного, ни политического влияния на решение этого вопроса.

Руденко: Согласны ли вы, что при прямом участии ОКВ организовывались провокационные акции для создания повода к германской агрессии и для оправдания этой агрессии в глазах общественного мнения?

Кейтель: Я не принимал участия в подготовке каких-либо инцидентов, и военные инстанции по желанию Гитлера никогда не принимали участия в обсуждении, подготовке, разработке или проведении такого рода инцидентов. Под инцидентом подразумевается провокация.

Руденко: Какое участие принимало ОКВ в обеспечении вооружения «фрайкора» в Судетах?

Кейтель: Я не осведомлен о том, что какая-либо военная инстанция, если можно так выразиться, поставляла или направляла туда тайным образом оружие. Я об этом не знаю.

Руденко: Кто и почему издал приказ об оккупации Моравской Остравы и Витковиц германскими военными частями 14 марта 1939 г., после полудня, когда президент Гаха еще находился в пути в Берлин с целью переговоров с Гитлером?

Кейтель: Под конец фюрер решил издать этот приказ. Были сделаны приготовления с тем, чтобы внезапно, до планировавшегося ранее вступления в Чехословакию, занять этот район, где находился известный крупный современный сталелитейный завод, расположенный в Моравской Остраве, я не могу сейчас вспомнить, как он называется.

Гитлер мне сказал, что причина такого решения заключается в том, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы поляки внезапно напали с севера и чтобы, кроме того, на всякий случай завладеть наиболее модернизированным прокатным заводом. Все это он привел мне в качестве причины операции.

Руденко: Но в это же время президент Гаха ехал в Берлин, чтобы вести переговоры с Гитлером?

Кейтель: Да, это правильно.

Руденко: Это вероломство!

Кейтель: Мне не кажется, что я должен давать свою оценку этих событий. Правильно то, что эта оккупация состоялась в указанный вечер. Причем я уже указал, что президент Гаха узнал об этом лишь тогда, когда он приехал в Берлин.

Руденко: Я имею к вам несколько вопросов в связи с агрессией против Советского Союза. Вы вчера давали уже Трибуналу по этому поводу показания. Вы изложили свою позицию по поводу нападения на Советский Союз. Но вы заявили Трибуналу, что распоряжение о подготовке варианта «Барбаросса» последовало в начале декабря 1940 года?

Кейтель: Я не знаю, как точнее сказать, я не вспоминаю о каком-то определенном приказе главного командования вооруженных сил, которое издало бы соответствующие распоряжения о плане, названном просто «Барбаросса». Правда, в сентябре было издано указание, в котором говорилось о транспорте и железных дорогах и тому подобных вещах. Подписал ли я такое указание — я сейчас не помню. Тогда действительно было издано такое подготовительное указание, которое ставило своей целью улучшение средств сообщения между Западом и Востоком.

Руденко: Впервые вы узнали о замыслах Гитлера о нападении на Советский Союз летом 1940 года?

Кейтель: Нет. Записанный в дневнике Иодля разговор относится к лету 1940 года. Вы, очевидно, имеете сейчас в виду тот разговор, который записан в дневнике Иодля, но я не присутствовал на этой, очевидно, очень краткой и беглой беседе. Размышления, которые у меня были в то время, подтверждают то обстоятельство, что я не слышал этого разговора, потому что я в то время постоянно находился в разъездах, летал на самолете и не присутствовал на совещаниях, где обсуждалось военное положение.

Руденко:

А когда у вас происходила беседа с Риббентропом?

Кейтель: Это было, очевидно, в последние дни августа или в начале сентября. Точной даты я, однако, сообщить не могу. Я восстанавливаю этот период в моей памяти, исходя из того, что приблизительно 10 августа я вновь прибыл в Берхтесгаден и в последующее время составил тот меморандум, о котором я говорил.

Руденко: Итак, вы утверждаете, что впервые о замыслах Гитлера напасть на Советский Союз вы узнали из беседы с Риббентропом?

Кейтель: Нет, дело в том, что после того, как я 14 дней отсутствовал в Берхтесгадене, находясь частично в отпуску, частично при исполнении служебных обязанностей в Берлине, я возвратился в главную ставку и затем в один из следующих за моим прибытием дней, приблизительно в середине августа, я услышал впервые об этих планах Гитлера. После этого мной был составлен меморандум.

Руденко: Таким образом, правильно я вам ставлю вопрос, что вы летом 1940 года узнали о замыслах Гитлера?

Кейтель: Да.