Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Руденко: Я хотел бы напомнить вам показания свидетеля Паулюса, которые он дал здесь, перед Трибуналом, 11 февраля сего года. Паулюс. как вы припоминаете, сообщил Трибуналу, что при поступлении на службу в ОКХ 3 сентября 1940 г. он среди прочих планировок застал там еще незаконченный предварительный оперативный план нападения на Советский Союз, известный под названием «Барбаросса». Вы припоминаете это свидетельство Паулюса?

Кейтель: Я помню лишь то, что он сказал, что там имелся план проведения маневров, что, когда он был переведен на должность в ОКХ в генеральный штаб, он обнаружил там соответствующий документ. Этот документ мне неизвестен и не мог быть известным, так как документы и материалы генерального штаба никогда не находились в моем распоряжении, и я никогда не видел их.

Руденко: Стало быть, я хочу установить одно обстоятельство: вы отрицаете, что в сентябре 1940 года в ОКХ уже велись разработки в связи с вариантом «Барбаросса»?

Кейтель:

Если имеется свидетельство генерал-фельдмаршала Паулюса, то я не могу сказать, что оно неправильно, потому что я не могу знать, было ли это так в действительности. Я не могу этого ни оспаривать, ни утверждать.

Руденко: Вы заявили Трибуналу, что вы были противником войны с Советским Союзом?

Кейтель: Да.

Руденко: Вы заявили, что вы специально входили с предложением к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского Союза?

Кейтель:

Да, не только изменить этот план, но вообще отказаться от этого плана и не вести войны против Советского Союза. В этом заключался смысл моего меморандума.

Руденко: Сейчас я хочу вас спросить об известном вам, очевидно, совещании, которое произошло через три недели после нападения Германии на Советский Союз, о совещании 16 июля 1941 г. Вы припоминаете это совещание, которое было посвящено вопросу о задачах войны против Советского Союза?

Кейтель: Нет, я сейчас не помню.

Руденко: Я не намерен вам сейчас предъявлять этот документ. Если вспоминаете, я его предъявлял подсудимому Герингу, когда речь шла о расчленении Советского Союза, вспоминаете?

Кейтель:

Да, этот документ я знаю. Я уже здесь, во время моего допроса охарактеризовал этот документ как запись рейхслейтера Бормана.

Руденко: Правильно.

Кейтель: Я тогда также показал, что меня пригласили участвовать лишь во второй половине этого совещания, я не присутствовал на первой половине совещания. Я также показал, что этот документ не является протоколом, а свободной продиктованной записью рейхслейтера Бормана.

Руденко: Но вы припоминаете, что уже тогда — 16 июля ставился вопрос о присоединении к Германии Крыма, Прибалтики, волжских районов, Украины, Белоруссии и других территорий.

Кейтель:

Нет, мне кажется, что об этом говорилось на первой половине совещания. Я помню о той части совещания, когда обсуждался вопрос о кадрах, об определенных лицах, которые должны были быть назначены. Это я припоминаю. Эту запись я увидел только здесь, раньше я не знал о ней, на первой половине этого совещания я не присутствовал.

Руденко: Тогда позвольте спросить вас иначе. Какие конечные цели ставил Гитлер и его окружение в войне против Советского Союза?

Кейтель: Я считал, основываясь на тех заявлениях, которые мне сделал Гитлер, что более глубокие причины этой войны заключались в том, что он был убежден, что в течение ближайших лет между великой славянской коммунистической империей и великой германской империей национал-социализма так или иначе вспыхнет война и если столкновение между этими двумя народами неизбежно, то гораздо лучше, чтобы оно произошло сейчас, а не позже. Вот, как я могу приблизительно все это сформулировать.

Руденко: И вы утверждаете под присягой, что вам было неизвестно о гитлеровских планах захватить территории Советского Союза и колонизировать их?

Кейтель: Нет, в такой форме это не говорилось. Я, конечно, сознавал, что предполагалось сделать прибалтийские провинции зависимыми от Германии, установить между Украиной и Германией тесные экономические отношения в области снабжения продуктами питания, но мне не были известны конкретные объекты, которые должны были быть завоеваны, и если эти вопросы когда-нибудь и затрагивались, то я к ним не относился серьезно.

Руденко: Известно ли вам было, что на этом совещании 16 июля Гитлер заявил о необходимости стереть с лица земли Ленинград?