Нюрнбергский процесс, том 8 (1999)

Господа судьи! Я перехожу сейчас к отдельным обвинениям, выдвинутым против подсудимого, и к их рассмотрению с правовой точки зрения. Подсудимый Френк обвиняется в том, что он санкционировал военные преступления и преступления против человечности в оккупированных областях, руководил ими и принимал в них участие. Существующие нормы права исходят в принципе из того, что субъектом международного права является только суверенное государство, а не отдельный человек. Ответственность отдельного человеке по международному праву может существовать только в том случае, если само международное право определит, что эти нормы следует применять непосредственно к действиям, совершенным отдельным человеком. Только таким обрезом отдельные лице, которые согласно существующим нормам права ответственны только по внутригосударственному уголовному праву, как исключение, будут отвечать непосредственно по международному праву.

В отклонение от этого праве существующие нормы международного права только в виде исключения допускают, что государство может наказать попевшего в его руки противнике — подданного другого государстве, если он перед захватом его в плен нарушил нормы военного права. Наказание, однако, и в этом случае исключено, если преступление было совершено не по личному убеждению, а должно быть отнесено исключительно за счет государства, подданным которого он является. В остальном вокруг понятия «военное преступление» и признаков его составе все время ведутся споры как в судопроизводстве, так и в литературе.

Гаагские правила ведения сухопутной войны, которые в качестве приложения к Четвертому соглашению о законах и обычаях сухопутной войны должны были стать кодексом отдельных проблем военного права, не предусматривают составов преступлений, которые могли бы послужить основанием этого соглашения, наоборот, содержат явное указание на то, что не отдельные лица, а государство, которое нарушает эти права, обязано в случае нужды возместить ущерб и отвечает также за все действия, которые совершены лицами, входящими в состав его вооруженных сил.

Уже первая мировая война вышла за пределы этих рамок, и притом не только в отношении распространения военных действий на большие территории. Война превратилась в истребительную войну целых народов, в которой каждая воюющая сторона использует весь свой военный потенциал, все свои материальные и духовные силы.

Вторая мировая война должна была, учитывая усовершенствование военной техники, окончательно разрушить рамки, предусмотренные для ведения войны Гаагскими правилами ведения сухопутной войны. Если вспомнить, что только в Германии в результате воздушных налетов не только разрушена большая часть почти всех городов, но что при этом значительно более миллиона гражданского населения поплатилось своей жизнью, что только при одном-единственном массированном налете на город Дрезден погибло около 300 тысяч человек[27], то можно будет установить, что Гаагские правила ведения сухопутной войны не могут являться правильным отображением, во всяком случае, во многих областях права и тех законов и обычаев, которым необходимо следовать во время войны. Если все же остаются какие-либо сомнения в этом отношении, то они, безусловно, устраняются последствиями взрыва двух атомных бомб, которые сровняли с землей Хиросиму и Нагасаки и убили сотни тысяч людей.

При этих обстоятельствах положения Гаагских правил ведения сухопутной войны не могут быть использованы даже в переносном смысле и при соответствующем их применении для обоснования индивидуальной уголовной ответственности.

При таком положении дел следует считать невозможным установить общие и ясные признаки состава так называемых военных преступлений. Учитывая, что и статья 6 Устава Международного военного трибунала также лишь примерно перечисляет признаки, то на вопрос, следует ли в определенного рода поведении усматривать состав военного преступления или нет, можно дать ответ только в конкретном случае, но и то лишь при учете всех обстоятельств дела.

Для оценки поведения подсудимого Франка важно не то, что говорили Гитлер, Франк или другие лица в том или ином случае; важно то, какую политику проводил в действительности подсудимый Франк по отношению к польскому и украинскому народу. На основании общего результата представления доказательств и особенно на основании записей в дневнике самого подсудимого не может быть никакого сомнения в том, что он отказался осуществлять все тенденции и мероприятия, направленные на германизацию этих народов.

Теперь я перехожу к так называемой чрезвычайной акции умиротворения.