Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень

Уласе презрительно и как–то безнадежно махнула рукой и, открыв сумочку, достала сигарету.

Поднося огонь, Рандер смерил ее пытливым взглядом. Действительно ли Уласе думала так, как говорила? Или только старалась выгородить мужа? Недаром она была актрисой, как сама недавно справедливо заметила… С другой стороны, она могла вполне искренне заблуждаться и недооценивать своего мужа, хотя и полагала, что знает о нем всю подноготную.

– Будем надеяться, что вы правы, – наконец сказал Гирт суховато. – Между прочим, я был бы вам признателен, если бы все, о чем мы тут рассуждали, пока оставалось между нами.

– Можете быть спокойны. Я не собираюсь устраивать семейный скандал. Этого даже в мыслях у меня нет! – Уласе стряхнула пепел с сигареты и медленно встала. – Насколько я поняла, я вам больше не нужна?

– Спасибо, нет.

Как только актриса вернулась в зал, Рандер еще раз пригласил Инсбергу. Расма села с тем же отстраняющим выражением лица, которое появилось на нем в конце предыдущей беседы. Рандер кашлянул и сказал:

– Видите, как нехорошо получилось. Выходит, что вы… – он проглотил слово «лгали» и сказал: – кое о чем умолчали.

На лице Расмы не дрогнул ни один мускул.

– Все может быть, – ответила она хладнокровно. – О чем, например?

– Хотя бы о том, что вы находились вместе с товарищем Уласом в мастерской.

Расма зарделась, дыхание ее участилось, наконец она проговорила:

– Не знаю, зачем он вам это сказал.

Рандер не мог взять в толк: то ли Инсберга этими словами отрицает упомянутый факт, то ли она просто удивляется нерыцарскому поведению своего возлюбленного. Гирт покачал головой:

– Он и не говорил мне об этом.

– Кто же тогда? Дина? – Расма бросила колючий взгляд на Рандера, а так как он молчал, тотчас сама ответила, словно бы размышляя вслух: – Нет, не может быть – она в тот момент была наверху. Да и Дина наверняка про Харалда такого и не сказала бы… Ничего не стал бы вам рассказывать и Алберт… А, знаю – Ирена! Она как раз тогда шныряла вокруг! И вошла в зал сразу после меня. Значит, Ирена! – Расма желчно рассмеялась, покраснела еще больше и вдруг заговорила с яростью: – Нашлась праведница… А она вам не рассказывала, как сама вешалась на шею моему мужу?

После паузы, преодолев удивление, Рандер ответил:

– Нет… Значит, вы говорите, что дело было именно так?

– Именно так! Юрис даже не слишком утруждал себя, чтобы это скрывать. – Инсберга выпрямилась. От обычной сдержанности ее не осталось и следа. Такой Расму Гирт еще никогда не видел. Она с вызовом откинула голову. – Да, я была в мастерской с Уласом, и я люблю его! И если вы непременно хотите это знать, мы с Юрисом, в сущности, уже давно были чужими. Он, разумеется, догадывался о Харалде, но особо не терзался – как видите, нашел себе другую…

Расма на секунду умолкла, потом заметила не без яда:

– Еще бы! Ирена ведь моложе, она такая веселая, такая непосредственная!…

Расма зло рассмеялась, и Рандеру почудилось, что в этих словах прорвалась наружу ревность. Он быстро взвесил услышанное. Вот так поворот! Инсберга, не подумав об этом, сама осложнила свое положение. Отныне на нее падало двойное подозрение: к известному ранее мотиву присоединился другой – месть мужу из–за Ирены. И между прочим, Расма прекрасно ориентировалась в погребе… Гирт помрачнел и хмуро спросил:

– Одним словом, вы подтверждаете, что между девятью и половиной десятого провели вместе с Уласом восемь минут в помещении рядом с кухней?

В глазах Расмы сверкнуло негодование, и она ответила ледяным тоном:

– Может, вы, товарищ Рандер, воображаете, что Улас или даже я имеем какое–то отношение к убийству Юриса? – Расма впилась в него враждебным взглядом и, не отводя глаз, отчеканила: – Я бы на вашем месте задумалась над другим, к тому же весьма интересным фактом! Ирена, наверное, не рассказала вам: ее муж однажды уже был судим за то, что чуть не убил товарища по работе.

– Да? – Рандер поднял брови. – И почему он это сделал?

Инсберга усмехнулась:

– Несчастный, дескать, оскорбил его… Насколько Алберт умеет сдерживаться, вы, наверное, уже убедились на собственном опыте. О его ревности можно было бы рассказывать анекдоты. И потом я сильно сомневаюсь, чтобы он не догадывался о тайных делишках своей дорогой Иреночки. А тот, кто уже однажды сидел в тюрьме… Расма пожала плечами и замолкла.

Гирт подождал и спросил:

– И поэтому Алберт вынужден был уйти из аспирантуры?

– Естественно! – Расма уже взяла себя в руки и продолжала с безмятежным спокойствием: – Не удивительно, что Ирене нравился Юрис, – если собственный муж неудачник…

Гирт записал в блокнот «Алберт» и, задумавшись, обвел это имя кружочком. Нет, грех было жаловаться – интересные открытия сыпались одно за другим. Придется снова расспрашивать Уласа, Ирену и ее мужа.