Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень

– Хорошо. Дабы вы меня не заподозрили в чем–нибудь дурном, дескать, я собираюсь что–то утаить, скажу вам то, чего никогда никому не говорю, кроме врача… – Уласе помрачнела. – Я плохо слышу, не знаю, можете ли вы представить, что это значит для актрисы. И главное – это прогрессирует. Вот так–то.

Она подошла к письменному столу, резким движением бросила окурок в пепельницу и через силу улыбнулась.

– Трагично, не правда ли?

Какое–то время они молчали. Вдруг Гирт вспомнил, что, когда они оба смотрели телевизор, актриса несколько раз просила его сделать погромче звук…

– Да, скверно… – прервал он молчание. – Скажите мне, пожалуйста, когда Расма выходила из кухни, те двое по–прежнему оставались в коридоре?

– Нет. – Уласе откинулась в кресле. – Они уже вернулись в зал.

– Сколько же времени вы просидели в этой столовой?

– Минут десять. От силы четверть часа.

– А дверь в зал была закрыта?

– Да, отворила ее Расма. И оставила настежь.

– Скажите, а тех мужчин, что находились в зале, вы случайно не узнали по голосу?

– Нет, к сожалению. Я просто не прислушивалась.

– И не знаете, не находился ли кто–нибудь в другом месте?

– Сказать наверняка не могу. Думаю – нет. Разве что в этом так называемом «будуаре».

Рандер стоял, погруженный в свои думы, и медленно потирал подбородок. Наконец он спросил с некоторым сомнением:

– Вы точно уверены, что не ослышались?

– Нет, не ослышалась.

– Что ж, очевидно, Юрис действительно говорил довольно громко…

– Именно. Я ведь не совсем глухая!

Гирт задумчиво кивнул.

– Значит, платина… – Он помолчал секунду и как бы про себя проговорил: – Жаль, не знал этого раньше.

– Разве это так важно?

Уласе казалась озадаченной. Рандер посмотрел на нее, пожал плечами и ответил неопределенно:

– Как вам сказать… В свое время все может оказаться важным…

– Да… В таком случае можно снова попытаться всех опросить, как вы это уже делали, – где кто находился и так далее.

Гирт невольно вздохнул:

– Да, можно, конечно.

– Если они только теперь вспомнят, где кого носило. Времени прошло с тех пор изрядно!

Рандер усмехнулся:

– Зато тогда они были почти трезвые.

– Это верно, – согласилась Уласе. Вдруг ее осенило. – Послушайте, тот, кто разговаривал с Юрисом в коридоре, должен вспомнить, что он там был!

Гирт согласно кивнул и сел.

– Да, он–то конечно… Только неизвестно, захочет ли он в этом признаться. Весьма сомневаюсь…

– Вы думаете? Почему? – Актриса подняла брови. – Ну, а вы сами тоже в это время были в зале. Неужели вы ничего не помните?

Рандер покачал головой:

– Увы, нет. Я все время силюсь восстановить в памяти, что же там творилось, но… Перед тем как сесть за стол, в зале образовалась порядочная толчея, кроме того, я ненадолго зашел сюда и рассматривал книги. – Он кивнул на полку. – Но, может быть, нам это и не понадобится, так как в конце концов…

Гирт замолчал и какое–то время сидел, уставившись на торшер.

– О чем вы задумались?

Вопрос Дины Уласе неожиданно нарушил ход его мыслей. Он оторопело посмотрел на актрису, словно удивляясь, что она все еще тут, и медленно сказал:

– Так, о разном…

Уласе тихо засмеялась:

– Как жаль, что вы не можете рассказать мне, на чей след напали! Я прямо умираю от женского любопытства!

В глазах Гирта мелькнула обычная насмешливость. Словно извиняясь, он улыбнулся и сказал:

– Может быть, попозже…

Актриса махнула рукой:

– Ну, разумеется. Я все понимаю. Мне только кажется, что вы…

В этот миг открылась дверь, и Расма, не переступая порога, с холодной любезностью объявила:

– Пожалуйста, кофе готов! – Она вопросительно глянула сперва на Рандера, потом на Дину. – Или, может быть, мне принести его сюда?

– Нет, спасибо! – Гирт встал. – Мы сейчас придем.

Он открыл тумбу письменного стола, втиснул в полупустой ящик свой портфель с микрофоном и альбомом, запер дверцу и последовал за женщинами в столовую.

В зале за большим столом сидели Улас и Ирена. Держа чашечку у губ и отогнув жеманно мизинец, Ирена маленькими глотками пила кофе. Муж актрисы, поставив свою чашку на стол, проводил Рандера неприязненным взглядом.

В столовой, сгорбившись в одном из мягких кресел, усердно хлебал кофе Зирап. Калвейт, стоя у стола, наливал себе в чашку и, наполнив ее, сел на диван. Лишь Алберт не проявлял ни к чему интереса, неподвижный и мрачный, сидел во втором кресле.

Хозяйка налила сначала Дине, которая, кивнув ей, села на диван рядом с Калвейтом. Наполнив следующую чашку и спросив, сколько ложек сахара положить, она протянула ее Рандеру, потом налила Алберту и, наконец, себе.

Гирт, стоя у стола с подарками, отхлебнул ароматного кофе и глубоко вздохнул.

– Великолепно! – сказал он признательно. – И как раз вовремя.

– Что верно, то верно, – откликнулась актриса. – Я будто заново родилась!

– Точно, – согласился Рандер, затем повернулся к Зирапу, который первым опустошил свою чашку и задумчиво косился на кастрюлю, явно прикидывая, как получить дополнительную порцию.

– Зайдите, пожалуйста, на минуточку в зал! – сказал ему Гирт и повернулся к хозяйке: – Можно и вас тоже попросить, Расма?

Они неохотно отправились за Рандером. Поставив чашечку на камин, Гирт сказал: