Ночь полководца

- Затопили? - хрипловатым голосом осведомилась девочка постарше с остреньким лицом.

- Озябли, дочки? - сказал светлоусый солдат.

- Озябли... - ответила девочка и, так как все молчали, добавила: - А мама болеет...

- Ох, мы сами никуда! - сказал солдат.

- И мама - никуда, - развеселившись, словно обрадовавшись этому совпадению, сказала девочка.

- Мы огонь раздувать можем, - произнесла вторая.

Она была ниже ростом, но полнее сестры. Светлые колечки волос, выпавшие из-под платка, подрагивали над ее бровями, как подвески. Девочка не клянчила, тон ее предложения скорее можно было назвать деловым.

- Давай помогай! - сказал сержант с цыганскими глазами.

Он посадил сестер рядышком впереди себя, и младшая тотчас начала щепкой шевелить дрова.

- Откуда будете, гражданки? - спросил сержант.

- Ниоткуда, - загадочно ответила первая.

- Здешние, значит?

- Здешние... Мы во дворе живем...

- Керосинца нету? - спросила младшая; глаза ее, сощуренные от дыма, были полны слез.

- А ну, - сказал сержант, - слушай мою команду! Начинай!

Касаясь друг друга головами, он и девочки принялись дуть на огонь. Лица их с округлившимися от усилия щеками осветились и разрумянились. Сестры коротко фукали, закрыв глаза; дыхание сержанта было длинным и шумным. В печке начало потрескивать и хлопать, сильный свет внезапно хлынул оттуда на людей.

- Пошло дело, - проговорил сержант.

На его озаренных пламенем скулах явственно выступила мелкая рябь оспин, сузившиеся глаза ярко заблестели.

Люди теснились к огню; от нагревшихся шинелей валил пар. Девочки, как заколдованные, смотрели в сияющее жерло печки. Старшая вынула из-под платка красные руки и протянула вперед ладонями. Светлоусый солдат щурился, будто на солнцепеке; обсохшие усы его распушились и поднялись. Дым ушел понемногу из коридора, и снова стал слышен тонкий, тошнотворный запах, он наплывал волнами, таял и возобновлялся...

Неожиданно сержант тихонько запел. Знакомая мелодия возникла как будто сама собой в горячем воздухе, обнимавшем озябшие тела. Потом в ее медлительном течении появились слова:

...снаряже-ен стружок,

Ка-а-к стрела летит...

Старшая девочка усталым движением стянула с головы платок, - она изнемогала от тепла...

Как на то-ом на стружке,

На-а снаря-аженном...

негромко пел сержант высоким тенором. И неопределенная усмешка играла на его рябом лице, таилась в пьяных глазах.

...Удалы-их гребцов

Со-о-о-рок два сидят...

Николай едва не потребовал прекратить пение: здесь, по соседству со страданием и смертью, оно показалось ему кощунственным. Но он видел, что певца слушали с наслаждением и благодарностью.

Лучше в Во-олге мне быть

У-утопленно-ому...

протяжно выводил сержант печальную жалобу молодого гребца, потерявшего свою возлюбленную. И Николай закрыл на минуту глаза - так сильна была охватившая его помимо воли грусть о самом себе... Как будто все беды, постигшие его, все страхи, вся тоска недавних дней нашли, наконец, свое выражение. И даже одиночество Николая изливалось в этой безутешной исповеди:

...Чем на свете мне жи-ить

Ра-азлуче-о-о-нному...

Так кончалась песня. Сержант увел ее очень высоко, и на утончившемся звуке она отлетела. Николай поднял голову, - дверь, напротив которой он сидел, отворилась, и на стекле блеснуло оранжевое отражение пламени. Из класса вышла девушка, остановилась, провела рукой по щеке. Овальное лицо ее с утиным носиком, освещенное снизу, порозовело, и от ресниц протянулись к бровям стрельчатые тени. Николай поспешно поднялся, держась рукой за стену. Это появление было похоже на чудо, сотворенное песней, только что отзвучавшей.

- Здравствуйте! - закричал он, шагнув навстречу видению в белом халате. - Вы здесь?!

- А-а... - протянула Маша. - И ты тут? - Она недовольно смотрела на него.

- И я, - ответил Николай радостно.

- Тебя куда ранило? - быстро спросила Маша.

- Да вот... - начал он и замялся, так как снова должен был говорить о своей злополучной ноге.

- Ладно... Потом подойду к тебе, - сказала Маша и пошла, почти побежала по коридору.

Николай с просветлевшим лицом смотрел вслед. Он был так взволнован встречей, что не заметил ни нетерпения девушки, ни ее суровости.

- Знакомую нашел? - спросил сержант, смеясь темными глазами.

- Да... Такой случай... - счастливо ответил Николай.

- Понятно, - сказал сержант, и юноша с удовольствием услышал в его голосе намек на отношения более тесные, нежели простое знакомство.

Так почти, казалось Николаю, оно и было, хотя он мало вспоминал Машу последнее время. Но он предоставил уже девушке столь значительную роль в своем будущем, что теперь почувствовал в ней действительно близкого человека. Лишь вспоминая о несчастье со своей ногой, он несколько огорчался, не зная, как отнесется к случившемуся Маша.

Она скоро вернулась, но не одна, а с врачом - молодым, плотным, широкогрудым, в запятнанном кровью халате, в белой шапочке. Оба торопились, и девушка даже не посмотрела на Николая, проходя в класс.