Ночь с роскошной изменницей

Соня до поры не вмешивалась и молча наблюдала, с какой нервозностью Алевтина Сергеевна тискает рукоятку корзинки. Супруг ее, это он в основном разговаривал с Олегом, сердито погромыхивал крышкой бидончика, с неодобрением косился на Соню и все норовил поскорее уйти.

– Вы понимаете, что, помогая следствию, вы помогаете вон ей! – не выдержав, Олег ткнул пальцем в сторону Сони. – Ее могут незаслуженно обвинить в убийстве своей подруги, а вы!..

– А почему это ее? – не выдержала отмалчивающаяся Алевтина Сергеевна, глянула на Соню с материнской жалостью и покачала головой. – При чем тут Сонечка?! Разве могла она так… Так варварски…

– А кто, если не она? – продолжил наседать Снимщиков.

Они догнали Кочетовых как раз неподалеку от того самого места, где Соня нашла труп Татьяны. Бурьян дыбился всего лишь метрах в десяти. Это жутко нервировало. Да еще эти чудные Кочетовы с чего-то отпираются, ясно же, что видели что-то, а отпираются. Словно весь дачный поселок сговорился отказать ей в помощи. А она ведь так в ней нуждается.

Не выдержав яростных наскоков Снимщикова на пожилых супругов и такого же яростного сопротивления с их стороны, Соня отошла от них метра на три. Подхватив с земли прутик и старательно избегая смотреть в сторону высоченного бурьяна, начала бездумно водить кончиком прутика по земле. И еще смотрела на воду. Тихая неподвижная гладь озера тоже ведь хранила свою тайну. В нем, как в зеркале, должно было отразиться лицо убийцы, когда он забрасывал туда орудие убийства. Или унес с собой?..

– Да что с вами, честное слово?! – донесся до нее раздраженный возглас Олега, и Соня поспешила вернуться.

Алевтина Сергеевна молча плакала, все так же неотрывно глядя на Соню.

– В чем дело? – опешила она.

Минут пять назад все было в порядке. Ну, упрямились, ну, говорить не хотели, а тут вдруг слезы. С чего бы это?

– Простите нас, Сонечка, – прошептала женщина, едва шевеля бледными тонкими губами, – простите, но мы не можем не сказать…

Она снова всхлипнула горестно и уткнулась в полосатую рубаху мужа. Тот моментально перехватил бидончик из одной руки в другую, обнял ее и что-то зашептал ей на ухо ободряющее и ласковое. Алевтина Сергеевна улыбалась ему сквозь слезы, но головой все же качала отрицательно. А потом и вовсе высвободилась из объятий супруга и даже отошла от него подальше. Снова печально глянула на Соню и сказала:

– Мы видели ее в то утро.

– Кого?! – выпалили одновременно Соня и Снимщиков, а Кочетов вполне внятно выругался непристойным словом, характеризующим супругу с не очень лестной стороны.

– Татьяну… – Алевтина Сергеевна всхлипнула, нащупала в кармане летнего платья платок, очень аккуратно вытерла глаза, стыдливо высморкалась, не забыв извиниться, и снова повторила: – Татьяну… Мы видели ее в то самое утро. Утро, когда ее убили. Она стояла так же, как вы сейчас…

Все оглянулись на то место, где Соня только что водила прутиком по земле и смотрела на озеро.

– Она стояла и так же, как вы, что-то чертила на земле.

– Ага! Чертила! – фыркнул Кочетов и снова выругался. – Только в руках у нее не веточка была, а арматурина. Ну, или что-то похожее. Металлическое, одним словом.

– Вы говорили с ней? – Снимщиков не мог поверить в удачу. – Вы говорили с ней, Алевтина Сергеевна?

– Нет, что вы! Мы и не узнали ее, столько лет прошло. Да она и волосы покрасила, к тому же. Нет, не говорили.

– Мы не говорили, так она сказала, – снова грозно встрял ее супруг. – Хамка! Хоть о покойниках или хорошо, или ничего, но хамка же!

– Не нужно, дорогой, – мягко укорила его Алевтина Сергеевна. – Нельзя так. Ты сам виноват.

– В чем?! В чем я виноват?! Что смотрел на нее и все?! – Бидончик в его руках предостерегающе громыхнул крышкой. – Я имею право глазеть туда, куда хочу! А если эта лярва покойная возомнила о себе бог знает что, то… Мне не до ее прелестей было, вот! Смотрел, потому как человек в поселке посторонний. А она сразу в штыки!..

– Что она вам сказала? – вклинил свой вопрос Олег, едва не расплакавшись от полноты счастья, везло же, очуметь, как везло. – Вспомните, что она вам сказала?!

– А тут и вспоминать нечего. – Кочетов тоже с чего-то виновато покосился на Соню. – Иди, говорит, дед, куда шел. Я, говорит, человека одного жду. Ну, я оскорбился за деда-то и спрашиваю, это какого же такого человека ни свет ни заря можно ждать?

– А она?!

У Сони просто дыхание перехватило от ожидания чего-то чудовищного и отвратительного. Ну, почему она была уверена в их ответе, почему?! Потому что ответ читался в их виноватых глазах? Или потому, что ждать чего-то другого от судьбы было просто верхом самонадеянности?

– Она сказала, что ждет свою подругу, – едва слышно пискнула Алевтина Сергеевна, снова посмотрела на Соню и шепнула: – Прости нас, Сонечка, но истина… Сами понимаете…

С этой самой минуты Олег перестал с ней разговаривать. Более того, он перестал замечать ее вовсе.