Ночь Стилета - 2

- Конечно-конечно. Отдыхайте. До свидания, Вика.

- Счастливо вам. А когда вы придете в следующий раз?

- Скоро. Думаю, через пару дней.

- А они точно установят мне видео?

- Уже сегодня вечером, - пообещал врач и направился к двери.

- Доктор, - позвала Вика, и ему снова пришлось нарисовать на своем лице терпеливую улыбку, - я забыла... как называется эта... эта самая клятва, которую дают врачи?

Он обернулся. На какое-то короткое мгновение улыбка его поблекла. Но лишь на короткое мгновение. Вика лучезарно улыбалась:

- Вот эта вот клятва... По имени какого-то грека...

- Клятва Гиппократа, - подсказал доктор.

- Точно! А я вот... видите... А что значит его фамилия? Или это имя?

Доктор смотрел на нее. Но улыбались теперь лишь его губы. Он проговорил:

- Неожиданный вопрос. Гиппократ... Гиппо - это лошадь, кратос власть... Думаю - власть коней. Или, наоборот, властвующий над конями. Укротитель коней, наверное.

- Как нам больше понравится? - спросила Вика, зевнув.

Ее голос словно начал отлетать, и она счастливо прикрыла глаза.

- Наверное, так.

- Как больше понравится... До свидания, доктор.

- Поспите. Всего вам доброго.

И он ушел, почти бесшумно затворив за собой дверь.

В этот день, когда приходил лечащий врач, Вика окончательно утвердилась в некоторых выводах. Все они не стали для нее неожиданным открытием. Но теперь кое-что Вика знала наверняка.

Она находится вовсе не в клинике.

Нарозин - великолепное болеутоляющее. Это болеутоляющее не просто чревато привыканием. Вика прилично подсела на нарозин.

И еще: она в беде. С ней происходит что-то плохое. Что-то очень плохое.

4. Странный факс

Телеграфистку, обслуживающую платную факсимильную связь, звали Любой. На Центральном телеграфе, расположившемся в большом здании на Тверской, которое москвичи так и называли - Телеграфом, она работала уже больше шести лет. И раньше у ее окошка всегда стояло множество народу, толпилась очередь, хотя расценки, разумеется с учетом инфляции, были значительно выше, не в пример нынешним. Как быстро все меняется: всего лишь пять - семь лет назад факсимильная связь если и не была в диковинку, все же являлась довольно дорогим удовольствием, поэтому у Любиного окошка от клиентов не было отбоя. Сейчас же народ понакупил себе факсов, и наличие аппарата в доме - в общем-то такая же обыденная вещь, как и наличие телевизора или, скажем, холодильника: если человек по роду его занятий пользуется факсом, то ни у кого это не вызывает удивления.

Так же обстояли дела с мобильной связью. Еще совсем недавно небольшой мобильный телефон в руках, какая-нибудь "моторола", был предметом зависти неимущих, аксессуаром дорогого образа жизни и всякие крутые, бандюги там и прочие не расставались с "мобилами" даже в сортире. А в "Макдоналдсе" напротив Телеграфа, куда иногда по пятницам Люба водила детей, вообще смех да и только: сидит бычара с бритым затылком, в одной руке бутерброд с котлетой, в другой - телефон. Можно подумать, что каждая минута его времени стоит состояния. А послушаешь, о чем говорит: "Вован, ну ты чисто конкретно, баб-то снял?" Ну точно, смех да и только. Сейчас же с "мобилами" в руках рассекает всякая шантрапа, мелкие сошки типа торговцев помидорами. Люди приличные, конечно же, мобильной связью пользуются и телефоны при себе имеют, но уже больше не выставляют их напоказ. Да, времена меняются, прошлые игрушки быстро дешевеют.

Поэтому сегодня к Любиному окошку факсимильной связи за целый день подошло всего семь клиентов. Конечно, Люба без дела не сидела. В таком крупном коммуникационном улье, как Центральный телеграф, всегда найдется работа, поэтому время пролетело быстро. И вот вроде бы только что был обед, а уже смена заканчивается. И уже седьмой год как Люба здесь работает.

По пятницам за Любой всегда заезжал муж и привозил с собой детей шестилетнего Коленьку и восьмилетнего Алешу. И бывало, что они вели мальчиков в расположившийся напротив входа в Телеграф "Макдоналдс". Супруг Володя ухаживал за Любой с давних пор, еще со школы. Но Люба замуж не торопилась - ее по праву считали одной из первых черемушкинских красавиц, и она прислушалась к совету старшей сестры: "Не бери с меня пример, не выскакивай рано замуж. Отгуляй свое. На твой век кобелей хватит". Любиной старшей сестре подобного посоветовать было некому. Они со своим Петенькой поженились, сразу как получили паспорта. Такая была любовь! Да только ничего от той любви не осталось. И теперь, родив, так же как и Люба, двоих, сестра превратилась в расползшуюся по дивану жирную грымзу (она так и не справилась с послеродовым целлюлитом), засыпающую у телевизора, а любимый Петенька так закладывает, что впору его тащить к наркологу.