Ночь в номере 103

Оками-сан что-то сказала. Появился Сэдэо-сан с метлой в руках, взмахнул орудием – и Мичи вместе с пылью вынесло во двор, закрутило под вздрагивающими тётинами. К ней сбегались остальные духи-работники. Они плясали при виде новой товарки. Из пруда выскочили карпы в попытках схватить проносящуюся мимо Мичи.

– К нам, к нам, – шмякали рыбы большими ртами. Под мостом сидел каппа. Он явно был не прочь отведать кусочек новоприбывшей души.

Мичи зацепилась за ветки дерева, пальцы прошли насквозь одну, сжали другую. У Мичи получилось материализоваться.

У дерева стоял Нобуо.

– Это вы? – уставился он, увидев Мичи. – Вы здесь?

«Да! Я здесь! По вашей вине меня мотает по всему отелю! По вашей вине я сижу на дереве! По вашей вине я умерла!»

Мичи опять беспомощно открывала и закрывала рот.

– Простите. Мне очень жаль, – запричитал Нобуо, прижавшись лбом к стволу, как будто у него земля ушла из-под ног в прямом смысле слова. – Я пытался предупредить.

Нобуо действительно выглядел расстроенным, он бормотал: «Как же так?» и «Простите меня», бился лбом о дерево. Еще пару секунд таких истязаний – и Мичи поверила бы в его раскаяние, но над головой пронеслось: «Вернись» – и полет возобновился.

Мичи сорвало с ветки слабым осенним листом, понесло назад. Она обернулась, точнее подергала руками и ногами, как в воде, чтобы изменить направление, вывернула шею. Нобуо несся следом. Дерево возносило к небу бледно-серые штрихи голых ветвей.

«Погибшее дерево кири», – промелькнуло в сбивчивых мыслях Мичи.

Мичи тащило по лестницам; гости, спускавшиеся и поднимавшиеся, ловко избегали контакта с ней. В отличие от хозяев отеля они не замечали призрачную девушку, но каким-то образом определяли, что она скользит рядом и лучше обойти ее стороной.

Дверь 103-го номера блеснула табличкой.

– Только не туда, – простонала Мичи. – Пусть я лучше стану ветром.

– Привет, девчонка. – Статуэтка они, не сдувая круглых от натуги щек, оскалилась тремя рядами клыков. – Встанешь рядом со мной, а?

Герой Сёки на валуне оставался неподвижен.

– Помоги, – воззвала к божку Мичи.

Сёки не отреагировал.

– Цифра четыре, – прохрюкал вместо него демон. – Один плюс три дает четыре. Людишки не любят эту цифру, ведь четыре означает смерть. Тринадцать, к твоему сведению, тоже четыре, второй круг четверки. Страх перед цифрой четыре называется тетрафобией. И много где ты не встретишь четвертого этажа, четвертого номера. Но не у нас. Мы любим смерть, ждем из года в год.

Мичи ломилась в номер, подальше от речей и клыков демона.

– Зачем же прикрываться нулем, спросишь ты, девчонка? Ну что же ты? Спроси, спроси! – настаивал они. – Эх, скучная ты девица! Да затем, что ноль – ничто, он есть, но его будто бы и нет. Из ничего приходит смерть и после оставляет пустоту. Ты выбрала 103-й, девчонка, выбрала пустоту, и скоро смерть заполнит ее. А к нему, – они закатил глаза к камню, где сидел неподвижный Сёки, – не достучишься, не пытайся. Он же Бог! Боги о смертных мало заботятся. Ты думаешь, что он хороший, а он, между прочим, сидел у валуна, пока мы с другом в го играли. Тогда-то он камнем нас и накрыл! И это меня люди зовут вероломным?!

Демон разглагольствовал, пока голос, что оторвал Мичи от ветки, не потребовал:

– Отпусти ее.

– Слушаюсь-слушаюсь, господин! – залебезил они.

Мичи почти упала в запертую дверь, кто-то подхватил ее, не дав шлепнуться на пол.

– И их опять четверо, – прогоготал демон за стеной.

– Пустое, – произнес Рюу и поставил Мичи на ноги.

– Рюу, это вы! – обрадовалась Мичи. Она не разобралась, к ней или к демону обратился администратор, ухватилась за очнувшуюся надежду. – Я так вас ждала! Помогите мне!

Она потащила его к футону, показала на другую Мичи.

– Смотрите, вот я! И вот я! Просыпаюсь, она лежит. А я умерла.

– Что ж… – проговорил Рюу.

Мичи легонько толкнула Мичи-на-футоне большим пальцем ноги.

– Умерла, понимаете? Как такое может быть?!

– Все умирают. Рано или поздно. – Рюу чуть подвинул ее, предупреждая второй толчок.

– Но мне рано! Духи сказали… – Мичи обвела номер взглядом. – А где они? Они были тут, когда я падала.

Номер изменился. Он стал меньше, желтые стены сблизились и покрылись болотными пятнами.

– Эй, вы где? – позвала она.

Мичи заглянула в ванную. На блестящем кафеле появились капли, они медленными улитками скользили вниз и оставляли липкие с коричневыми вкраплениями следы. Перегородка душевой кабины запотела изнутри. Если там кто-то прятался, то явно не столь милый и сочувствующий, как духи, заботившиеся о ней.

– Они на балконе! – не сдавалась Мичи.

С балкона сквозило. Сиреневатый воздух номера, встретивший гостью в день заезда, обрел мертвенную бледность, затянулся вяло падающими бликами. Мичи потерла глаза. «Круги перед глазами, – объяснила она привидевшееся. – Куда они все разом подевались?»