Ночь в тоскливом октябре

- Вот они-то как раз и не хотят, чтобы ты это узнал, - сказала Айлин. Она вытерла глаза, затем отхлебнула из бокала и сказала, - Прочитай книгу! - после чего подняла ко рту свернутую тортилью.

- Это "Атлант расправил плечи"? - спросил я.

Она кивнула и шмыгнула носом.

- Возможно, попробую, - сказал Киркус, - Роман, способный довести крепкую Айлин Дэнфорт до слез...

- Слышь, это что сейчас было насчет "крепкой"? - возмутилась Айлин.

- Этот эпитет касался твоего характера, а не телосложения.

- Что-то не так с моим телосложением?

- Вовсе нет, моя дражайшая Айлин. С точки зрения стороннего наблюдателя, оно вполне выдающееся, осмелюсь сказать.

- Спасибо.

- Разве оно не выдающееся во всех смыслах слова, Эдуардо? - спросил он меня.

- Я бы сказал, что да, - согласился я, и потом, слегка встревожившись насчет частицы "не" в вопросе, добавил: - В смысле, выдающееся, точно.

- Разумеется, он ничего другого и не способен сказать - ведь парень в тебя уже обкончательно, ой, простите, окончательно втюрился. Тогда как я представляю собой подлинно нейтральную сторону, и говорю правду без боязни последствий. С точки зрения абсолютной объективности, я могу сказать, что твое телосложение поистине выдающееся. По крайней мере, та его часть, с которой я знаком. Уверен, что Эдвард имеет надо мной преимущество в данном аспекте.

- Едреть... - пробормотал я.

Он поглядел на меня.

- Твое красноречие поистине легендарно, старина, - вновь обращаясь к Айлин, он продолжил, - Кстати говоря, я так понимаю, целая банда малолетних подонков в среду вечером имела удовольствие лицезреть твои явленные всему свету сисечки? Такое ощущение, что их уже все видели, кроме одного меня.

Уставившись на него, она склонила голову на бок.

- И откуда ты взял такие новости?

Киркус поглядел на меня и улыбнулся.

- Надо понимать, я не должен был говорить этого?

- А как же "молчок, могила"? - спросил я.

- Ты не пояснил, что к прекрасной Айлин моя клятва тоже относится.

Я простонал вслух.

- Да ничего страшного, - сказала Айлин. Затем запихнула в рот край тортильи и откусила большой кусок. Она принялась жевать, и с каждой секундой ее глаза все сильнее увлажнялись. Она проглотила еду и вытерла рот салфеткой. Затем произнесла:

- Мне надо выйти, извините.

Она рывком отодвинула стул, встала и покинула кухню.

Со своего места, я видел, как она широкими шагами прошла через гостиную и в коридор. Спустя пару секунд, хлопнула дверь. Очевидно, она зашла в уборную.

- Охохонюшки, - сказал Киркус, и улыбнулся, - Как полагаешь, она, наверное, съела что-то не то?

Глава 49

- По-моему, это ты ляпнул что-то не то, - сообщил я ему.

С плохо скрываемым восторгом, он сказал:

- О горе мне!

- Ну и сволочь же ты...

- Не спеши меня так скоро судить, старина. Может, ее просто блевать потянуло. Коктейли довольно крепкие. Я и сам уже слегка нахрюкался.

- Пойду-ка я лучше ее проведаю.

- Ох, не надо так торопиться. Дай ей немного времени. Какой бы ни была причина, она вряд ли захочет прямо сейчас иметь аудиторию. Давай лучше мы оба останемся здесь и насладимся кушаньем, пока оно не остыло? Предоставь Айлин возможность прийти в себя.

- Может, ты и прав, - сказал я.

- Я в большинстве случаев бываю прав.

- Когда она все-таки выйдет, помалкивай насчет того, что было в среду, ладно? Ей и так паршиво, незачем еще сыпать соль на рану. Мы стараемся об этом забыть.

- Резонно, - сказал Киркус, - Признаю свою ошибку.

Мы оба продолжили есть фахитос. К моменту, когда мы доели свои порции, а прошло, наверное, минут десять, Айлин так и не вернулась за стол.

- Пойду проверю, что там, - сказал я, отодвигая стул.

- Передай мои наилучшие пожелания, - сказал Киркус.

Как я и подозревал, дверь в ванную была заперта. Я осторожно постучал.

- Чего?

- Айлин? Это я.

- Отстань.

- Что случилось?

- Просто уйди.

- Это из-за того, что Киркус сказал?

Дверь внезапно распахнулась. Айлин схватила меня за ворот рубашки, затащила внутрь и захлопнула дверь. Ее глаза были красными и заплаканными.

Все еще вцепившись в мою рубашку, она сказала:

- Что ты ему сказал? Ты что, вообще все

ему растрепал?

- Нет.

- Мы же договаривались, что это будет наш секрет. Как ты мог проболтаться ему?

- Я ничего ему не сказал. Ничего про то, что реально было. Ничего про то, под мостом. Все, что я ему сказал - это то, что мы с тобой придумали. Как банда подростков на нас напала. То же, что говорили ему в среду ночью.

- Да неужели? А знаешь что? Я как-то не припоминаю, чтобы рассказывала ему, как они сорвали с меня рубашку и "превратили в визуальное пиршество мои явленные белому свету сисечки".

- Это просто Киркус в своем репертуаре. Про визуальное пиршество и все такое. Как будто ты его не знаешь...

- Что еще ты ему сказал?

- Кажется... ну, ты же сама ему говорила, что они якобы обоссали тебе волосы, помнишь?

- Конечно, помню.

- Я ему про это напомнил. И сказал, что ты была очень унижена всем произошедшим, и потому не хочешь, чтобы кто-то еще об этом узнал.

- Что еще?

- Практически все.

- Практически?!

Мое лицо вспыхнуло.