Ночь Ватерлоо

Александр. Тот тюремщик жив, и я с ним уладил. Ну а второй был не человек, а конченый отморозок. Профессиональный убийца. Ты защищалась. Несколько адвокатов готовы взяться за это дело и полностью доказать твою невиновность. Так что, поехали!

Женя. (чуть помолчав) Папочка, а как ты меня нашёл?

Александр. (взяв её за руку) Расскажу в машине.

Женя. (выдернув руку) Сейчас рассказывай! По порядку. Сергей Петрович какой-то! Кто он?

Александр. Один из тех, кто охотится за твоей Маринкой. Надо сказать, не самый опасный!

Женя. Ты его знаешь?

Александр. Нет. Вообще не знаю. Маринка мне о нём кое-что рассказывала.

Женя. То есть как – Маринка тебе рассказывала? Она мне клялась, зараза, что никогда с тобой не встречалась?

Александр. Когда клялась?

Женя. Час назад!

Александр. А я с ней встречался двадцать минут назад.

Женя. О, боже, я сейчас сдохну! Где?

Александр. На станции.

Женя. На какой?

Александр. На этой, возле посёлка. Просто сегодня ночью она позвонила мне с городского и рассказала о ваших с ней похождениях, о твоём состоянии. Разумеется, мы решили, что надо этому положить конец.

Женя. Как она посмела?

Александр. Что ей ещё оставалось делать? Её вся страна разыскивает, а ты половину медицинской энциклопедии подцепила! Какие были у неё варианты действий? Бросать тебя? Или ждать гостей, которые вас обеих изрешетят? Я её заверил, что на тебе практически ничего не висит, и мы с ней договорились встретиться здесь, на станции, в полдень. Встретились. Она объяснила мне, как найти эту дачу, и…

Женя.

Где она?

Александр. Понимаешь…

Женя. Не понимаю! Она уехала? Без меня?

Александр. Она попросила привет тебе передать… Огромный привет! И села на электричку. А на какую – не знаю.

Женя закрывает лицо руками и плачет.

Александр. Женька, ты же не маленькая! Пойми – она не могла поступить иначе. За ней идут по пятам!

Женя. (всхлипывая) Почему ты не задержал её, не увёз, не спрятал? Ты легко мог бы решить все её проблемы, если бы захотел! Но ты ведь не захотел! И ты ничего не сделал! Зачем? Она для тебя – никто!

Александр. Послушай меня…

Женя. (опустив руки) И я для тебя никто, папочка! Если бы я была твоей родной дочкой – ты уничтожил бы этих тварей, которые мне все почки отбили! А ты ничего не сделал! Совсем-совсем ничего! Да лучше бы я в детдоме осталась! Лучше бы я…

Александр. С Маринкой не шлялась!

Женя. За что ты так её ненавидишь?

Александр. Женечка, уничтожить легко! Труднее не уничтожить. Ещё труднее понять того, кто не уничтожил! Но раньше ты меня понимала. Иногда, в чём-то. Два года укладывания друзей в гробы, гнойных перевязок и беготни под очередями тебя зверюгой не сделали! А полгода с этой Маринкой…

Женя. Папочка, на войне нас было десятки тысяч против пяти или шести тысяч, а эти месяцы мы с ней были вдвоём против всей страны, как ты сам сказал! Иногда мы просто смотрели в глаза друг другу и плакали – но не из-за того, что нечего было есть, негде было спать, и не потому, что было тоскливо, холодно, страшно, а потому, что мы понимали – когда-нибудь это кончится!

Александр. Я сказал ей, что могу снять для неё квартиру.

Женя. А она что?

Александр. Она сказала, что у неё квартира во Франции.

Женя. Значит, я ей наскучила! Но когда? Сколько дней она притворялась, что ей со мной интересно, только и думая, как отделаться от меня? Ты знаешь, что она мне сегодня сказала? Она сказала мне, что война, мол, срывает маску и с поросячьего рыла, и с лица Иисуса! Оказывается, не только война. Без войны понятно, что у неё – лицо Иисуса! Да, только Иисус мог бы рисковать жизнью ради того, кто ему противен, и спать с ним под одной курточкой, и делиться с ним последними крохами… Посмотри на эти антибиотики! Знаешь, какой ценой они ей достались?

Александр.

Женька, ты не права…

Женя. И только свинья могла со спокойным сердцем принять от своей подруги такую страшную жертву! Свинья! Свинья!

Марина. (из коридора) Женька! Ты там кого свиньёй назвала?

Доносится лязг засова наружной двери и лёгкий скрип половиц за порогом комнаты. Александр молча вздыхает . Марина входит, не сняв пальто и ботинки. В Руках у неё шприцы, во взгляде – издёвка. Женя отчаянно кашляет. Александр мрачно прохаживается.

Марина. (шприцы положив на столик и сев на стул) А почему дверь была нараспашку? Жарко вам, что ли, стало?

Александр. Да.

Женя. (с вызовом) Свинья – я!