Александр.
Открыто!Ирина.
Я только вчера приехала! Извини, что не пришла сразу.Александр.
Всё хорошо.Ирина.
(Александр.
Я не могу.Ирина.
Почему? Ты занят?Ирина.
И что ты делаешь?Александр.
Я работаю. На меня свалилось много работы.Александр.
Ты хорошо загорела.Ирина.
Против желания. Как обычно. Такая у меня кожа – на ярком солнце за полчаса негритянкой делаюсь! Помнишь, как меня называли в пионерлагере?Александр.
Нет, не помню.Ирина.
Да помнишь ты! Шоколадкой все меня звали. А у тебя было прозвище Апельсин! Ты был тогда рыжий. Помню, что я тебя ужасно жалела. А ты за это на меня злился.Александр.
Дурак я был.Ирина.
Неужели тебе хватило каких-то тридцати пяти лет, чтоб это понять?Александр.
Да в том-то и дело, что не хватило! Просто недавно один человек сказал мне: «Злиться на жалость глупо. Если ты никому не внушаешь жалость – тебя никто не полюбит!» А я всю жизнь убегал от жалости.Ирина.
И никак не можешь остановиться.Александр.
Остановился.Ирина.
Тогда закрой ноутбук! Я вижу, что ты играешь.Александр.
Тебе опять написали, что я не выживу?Ирина.
Саша, хватит! Я сорвалась, как только узнала!Александр.
Ты сорвалась, как только узнала? А тебя понял хоть кто-нибудь? Ты сама себя поняла?Александр.
Так за каким чёртом ты притащилась сюда? Чего ты здесь потеряла? Годы, когда трава была зеленее? Их больше нет! Ушли! Навсегда! Неделю назад! В Николо-Архангельский! Иди к мужу!Александр.
Ира!Ирина.
(Александр.
Я хочу тебя попросить… (Ирина.
(Александр.
Письмо. У неё в кармане лежало. Храни его. Не знаю, зачем. Не знаю! Если и ты не знаешь, то выбрось. Кроме тебя, никто это знать не может!Ирина.
Но почему? Я не понимаю…Александр.
У неё не было никого роднее и ближе чем ты, хоть она ни разу тебя не видела. Я пытался сделать её тобой.Ирина.
Неужели тебе это удалось?Александр.
Почти удалось. Если бы ни это «почти», она бы осталась жить.