Ночь Ватерлоо

ПРЯЛКИНА. (взяв трубку) Первая хирургия. Да, это кабинет заведующего. Нет, он на операции. В ординаторскую звоните.

Бросает трубку. Лариса закрывает лицо руками и плачет.

ПРЯЛКИНА. Если ты сейчас же не прекратишь это идиотское наводнение, ей – кранты! Она пойдёт за решётку и там загнется к чертям. Ты этого хочешь?

ЛАРИСА. (вытерев слёзы) Она ему себя назвала! Перед тем как выстрелить, назвала себя! Представляешь?

ПРЯЛКИНА. Шеф это знает?

ЛАРИСА. Знает! (берёт бутылку, делает два глотка и ставит её обратно на стол)

ПРЯЛКИНА. Рано паниковать! Там, если не ошибаюсь, и дивертикул навылет, и левая почка в клочья, и от подвздошной кишки хер чего осталось. Кроме того, довольно большая кровопотеря. Почти тотальная. Ассистирует Вероника. Ну, эта, новенькая! Её Виктору Васильевичу навязали вместо тебя. А у неё руки растут из очень красивой жопы! Так что, я думаю, всё нормально! Виктор Васильевич – не волшебник.

ЛАРИСА. Ему придётся им стать! Точнее, уже пришлось.

ПРЯЛКИНА. Да ради чего? Я не понимаю! Чтобы спасти упыря и умертвить дочку?

ЛАРИСА. Да. Умереть под забором имеет право лишь тот, у кого кристальная репутация!

ПРЯЛКИНА. Ты его сумасшедшим, что ли, считаешь?

ЛАРИСА. А кем ты считаешь Бога?

ПРЯЛКИНА. Бог отдал сына за всех людей!

ЛАРИСА. Да, да! Включая того, кого она хотела убить! И знаешь, если бы Бог не пожертвовал своим сыном ради него одного … или ради тебя одной, например, или ради кого бы то ни было одного – он не был бы Богом!

ПРЯЛКИНА. Очень возможно. Только при чём здесь Виктор Васильевич? Он не то что на Бога, на человека не всегда тянет!

ЛАРИСА. Но на врача он тянет всегда, при всех своих недостатках! Он – врач до мозга костей. Не знаю как ты, а я почти понимаю, что это значит!

ПРЯЛКИНА. (хорошо хлебнув из бутылки) Ах, Боже мой, какая принципиальность! Где бы мне взять такую, чтоб тоже чувствовать крылышки за спиной, как бы жизнь ни била? С ума сойти! Двадцатидвухлетняя девка у нас в четверг истекает кровью при удалении селезёнки – мы продолжаем с умным лицом водить за собой студентов и составлять резюме в НИИ хирургии! Нас трахают на столе – мы не упускаем случая толкнуть речь про Бога и наорать на двух медсестёр за длинные ногти и чересчур короткий халатик! Институт мы заканчивали с отсосами, но в отличии от тупицы Прялкиной, у которой списывали зачёты, железно помним пафосный бред о врачебном долге!

(опустив голову, закрывает лицо руками)

ЛАРИСА. Прялкина!

ПРЯЛКИНА. (всхлипнув) Что?

ЛАРИСА. Ты не плачешь?

ПРЯЛКИНА. Нет! (всхлипывает)

ЛАРИСА. Позволю себе заметить, что ты ведешь себя безобразно! При чём здесь принципиальность? Я просто думаю, что от каждого человека, даже если он врач, вреда гораздо меньше, чем пользы. Ты не согласна?

ПРЯЛКИНА. (вытерев слёзы пальцами)

Если я соглашусь с этим бредом, то брошу пить! А если я брошу пить, то начну на людей бросаться… или, что еще хуже, писать стихи! Гамаюнов пьёт потому, что ему надоедает быть человеком. Я его понимаю, но у меня – другая причина. Я опасаюсь быть человеком… Точнее – личностью, потому что вот чем это кончается! (указывает на Наташу)

ЛАРИСА. Иногда случается так, что правильные поступки приводят к правильным результатам.

ПРЯЛКИНА. Так вот это как раз и есть абсолютно правильный результат правильных поступков!

ЛАРИСА. Да! Эта девочка – молодец. Её смерть – поступок, так как у неё есть квартира, деньги и папа с мамой! У меня тоже есть всё, что нужно для счастья. А у тебя, моя дорогая, ни черта нету кроме диплома и шмоток, которые в небольшую сумку поместятся! И поэтому для тебя поступок – не смерть, а жизнь!

ПРЯЛКИНА. (приложившись к бутылке) Ларисонька!

ЛАРИСА. Что?

ПРЯЛКИНА. Если ты в данную минуту физически не способна заткнуться – спой что-нибудь, пожалуйста!