Ночь Волка

— Как это покушать, — удивился Авдеев, — вы же огурцов хотели.

— А я от огурцов не отказываюсь, но от огурцов сыт не будешь.

— Не будешь, — согласился Авдеев, — но ничего не поделаешь, товарищ дорогой, уговор.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Юлия, — я деньги забыла взять, сама бы заказала.

— Ну, ладно, — сказал добрый Авдеев, — так и быть. Эй, товарищ, — окликнул он официанта, — принесите еще что-нибудь, на ваше усмотрение.

Что принес половой:

— икра красная, масло сливочное со слезой, селедка слабосоленая, атлантическая с луком и растительным маслом, буженина с хреном, картошка сваренная в мундире, очищенная, засыпанная мелко нарезанным укропом- в кастрюльке, в которой плавился кусок масла, грузди маринованные, холодец говяжий с чесночной приправой, куриные желудочки обжаренные с луком, колбаса чесночная домашнего копчения, похлебка крестьянская грибная, рагу заячье под названием "зайчик-выбегайчик"…

— Не верю, — перебил Веронику Шилов.

— Чему ты, гад, не веришь? — негодующе осведомилась Галя.

— А тому, что и на свободе люди едят заячье рагу.

Еще раз перебьешь меня, — сказала Вероника, — я больше слова не произнесу.

Шилов виновато замолчал, тяжело вздохнул.

…Кулебяка мясная, расстегаи с капустой и яйцами, вожделенные огурцы, ну и, наконец, — венчал все это штоф водки, прозрачной, как слеза, заросшей инеем от внутреннего холода.

— Я съем все, — угрожающе сказала Юлия, — предупреждаю вас, пока на столе останется хоть один кусочек, я отсюда никуда не двинусь.

Довольный половой разлил водку по граненым рюмкам из толстого стекла, от чего они покрылись испариной, и ушел с глаз долой.

— И пить будете? — спросил Авдеев.

— А то! Смотреть что ли на нее проклятую?

— Ваше здоровье, — сказал Авдеев и опрокинул содержимое рюмки в рот.

— Лихо, — оценила Юлия, сделав глоток, она поморщилась, и было, поставила рюмку на стол, но Авдеев сказал, повторяя слова известного кино героя.

— Тостуемый пьет до дна.

Юлия улыбнулась и осушила рюмку. Взяла огурец, блаженно вдохнула его укропный аромат и немедленно съела.

— Странная здесь посуда, — заметила она.

— Это солдатские миски, — объяснил Авдеев, — хозяин этого заведения бывший армейский прапорщик.

— Как я люблю это в людях, — восхищенно сказала Юлия, — фанатичная преданность своему призванию. Помните в фильме "Мери Поппинс, до свидания" — бывший моряк живет в доме в виде подводной лодки.

— В армии он был заведующим столовой, — продолжал Авдеев, — уходя на пенсию, прихватил с собой весь столовый инвентарь, благо часть расформировали. Когда его в этом попрекают, он отвечает, что армия ему еще должна осталась, за загубленную молодость.

— Вот все-то вы норовите опошлить, — упрекнула Юлия.

— Я говорю правду.

— Кому нужна ваша правда, я так красиво все вообразила, а вы все испортили.

— Я больше не буду, по- детски сказал Авдеев, — простите меня.

— Ни за что.

— Чем я могу искупить свою вину?

— Кровью.

Авдеев с любопытством посмотрел на Юлию, глаза ее блестели, на щеках появился румянец.

— Я вас спрошу о чем-то, а вы ответьте правду, и тогда мы будем квиты.

— Договорились?

Раздался телефонный звонок, Юлия извлекла из сумочки телефон.

— Да, милый? Мы обедаем, уже погуляли, присоединяйся к нам, очень жаль, до вечера, пока, целую.

К столу приблизился половой и наполнил рюмки.

— Ваше здоровье, — сказал Авдеев и выпил.

Юлия сделала глоток и поставила рюмку.

— Ничего вы водку хлещете, как сапожник.

— Сын, — выдохнул Авдеев.

— Что сын?

— Мой папа был сапожник.

— То-то я и смотрю, гены значит.

— Они проклятые, ничего не могу с собой сделать, как водку увижу, не успокоюсь, пока всю не выхлестаю.

Юлия посмотрела на штоф, в котором явно было больше полулитра, затем с опаской на Авдеева, но, распознав усмешку в его устах, сама улыбнулась.

— Вы шутите!

— Каюсь, — сознался Авдеев, — но выпить люблю, скрывать не стану.

— А какая здесь кухня? — спросила Юлия.

— Не знаю, я туда ни разу не заходил, — простодушно сознался Авдеев.

— Я не в этом смысле, а в смысле национальной принадлежности.

— А, вон вы в каком смысле, кухня здесь советская, иначе говоря, Союз нерушимых республик свободных, отовсюду понемногу.

— Так ведь Союза то больше нет.

— Не могу с вами не согласиться, Союз действительно больше нет, но люди то никуда не делись.

— А кем вы раньше работали?

— Не скажу.

— Скажите, пожалуйста, я не буду смеяться.

— А смешного ничего не было в моей трудовой деятельности.

— А что было?

— Много воздуха, облаков.

— Как это воздуха?

— Я, видите ли, прекрасная Юлия, летал.

— В каком смысле?

— В прямом, я был военным летчиком.

— Вы летали на истребителях?

— На них.

— На СУ-24?

— Этого я не могу сказать, военная тайна.

— А сейчас?

— Уволен в запас в чине майора.

— Так вы майор? — восхищенно спросила Юлия.

— Майор, — гордо ответил Авдеев.

— А почему вы в запасе, вы еще молодой.

— Кончились запасы энтузиазма, мадам.

— Опять вы за свое.

— Извините, — зарплату не платили месяцами, воровать было нечего, все было украдено прапорщиками, надо было на что-то жить, на самолетах летали по праздникам, потому что не было керосина, ну и так далее. Я написал прошение, и меня отпустили.