Ночная смена

В ответ на слова Николаича из угла доносится отчетливый ехидный хохоток. Или хихиканье. Старшой хмурится, и мы двигаемся туда. Очень быстро становится ясно, что человек там усидеть не может. Вместо человека находим десяток каких-то грызунов. Я лично таких первый раз вижу. Один сидит у переднего стекла — и нагло хихикает.

— Пакость крысомордая — в сердцах говорит Николаич.

— Дегу — читаю я на этикетке.— Художник был, Эдгар Дега.Ходил он часто на бега.Как приходил он на бега,Кричали все — Дега, Дега, —

неожиданно по-моему даже для самого себя выдает Семен Семеныч.

— Это кто такие стихи придумал?

— Поэт Антон Чеботарев.

— Мда, поэтов развелось… А грызуны — это хорошо. Посмотрю я на тебя, хохотун, когда к Кабановой попадешь — мстительно говорит Николаич.

Оказывается, мы прошли половину магазина — и, выйдя из прохода, видим, что еще идти и идти. Зато находим кафе. Стойка, к слову, совершенно пустая — никаких зачерствевших булок и засохших салатов.

— Ну вот, по кофейку — и перекур.

— Ага. Доктор, если мы опоздаем на семинар — это очень катастрофично?

— Не знаю, смотря о чем говорить будут.

— Получается так, что не опоздаем, тут беспокоиться не о чем. Кронштадт сообщил, что часа на два научная деятельность задержится. К ним прибыло две больших партии раненых и там работы теперь медикам непочатый край. Много тяжелых.

— Это они что — о наших?

— Не, наши прибыли еще до того пожара в борделе, с ними-то как раз все в порядке. Куча раненых — с зачистки дома в Кронштадте — нарвались на метаморфа судя по всему, да и Крепость удружила — эти придурковатые смельчаки в Зоопарке что-то такое учудили, что вернулась половина, причем драная. Тех, кто с укусами Кронштадт отказался принимать, оставили на карантине, а остальных раненых МЧСники свезли.

— Ну, как Михайлов и говорил…

— Получается так.

Семен Семеныча явственно передергивает.

— Что?

— Прозектора упокоенного вспомнил. Братец докторский его, когда вскрывал — все время чертыхался. Видок то был тот еще, хорошо по морозцу его утомили. А в тепле представляю, что он мог наворочать.

— Зубы?

— И зубы. И когти. Самые настоящие — на манер кошачьих причем, кривенькие.

— Что и втягивались?

— Насчет «втягивались» врать не буду, а не как у собаки. Острые и кривые.

— Мда…

— У покойников к слову ногти еще неделю растут. И волосы.

— А у морфов когти…

— Ладно, поговорили — и хватит. Кофе выпить и впрямь неплохо. Я с Семен Семенычем гляну, что там на кухне. А вы пока покричите — может кто и отзовется. Живые тут точно есть, или до недавнего времени были. Если сами не вылезут — их дела. Вылезут — поговорим. Сетку присмотрели? Еще что хорошего?

— И сетку и инструменты. Ну и раз вы говорите, что грызуны нужны — то и их тоже.

— Получается так. Ну, пошли.

Орем недолго — минут через десять Николаич с напарником вытаскивают весьма приличный набор всяких пирожков, разогретых в микроволновке. На кухне оказалось довольно много продуктов, в основном готовых — только разогреть. Находится кофе и чай — причем отдельно Николаич отмечает то, что вода была уже горячей.

Площадка кафе квадратная, окружена всякой зеленью в кадках, в общем если абстрагироваться от реалий — можно представить, что сидишь этак где-то в кафушке на пляже Рио-де-Жанейро… Или Буэнос-Айреса…

Но от реалий никуда не денешься, потому садимся в центре площадки, чтоб держать окрестности под присмотром.

Чуждый излишествам Старшой подогрел каждому по три пирожка — довольно оригинальных на вид. При поедании оказывается, что тот, который длинный — это с ветчиной, а два квадратных — с сыром.

— На кофе не напирайте, — деликатно замечает Семен Семеныч, — нет у них тут куда посетителям гадить. А в горшки — как-то невежливо.

— Как нет?

— Ну так вот — нету тут туалетов.

— Ну а местное-то чудище как — же?

— Это которое?

— Да то, что тут все в порядке содержит. Похоже ведь на сказку — как в «Аленьком цветочке» — все в порядке, еда, питье — а кто что — неведомо… Вот кстати и аленькие цветочки — Саша показывает невоспитанно пальцем в кучу цветущих кактусов…

— А вот и чудище обнаружилось — тихо говорит Дима, глядя за спину Николаичу.

Чудищем оказывается вовсе не принц, а молодой парень в одежке сотрудника этого гипермаркета — с белой кляксой, которая по мнению рисовавшего эмблему дизайнера видимо олицетворяет ромашку.

Парень сторожко подходит к нам. В руках ничего не держит.

— Здравствуйте…

— И вам не болеть.

— Чем обязаны визитом?

— Весна! Время посадок и каждый садовод должен посетить наш гипермаркет! — несколько перевирая рекламный листок на входе отвечает Семен Семеныч.

— Понятно. А где вы разжились оружием?

— Выдали в Кронштадте, как группе разведки.

— А лишних единиц у вас не найдется? Знаете, кассирши у нас сейчас в краткосрочном отпуске, вопрос денежного обращения непонятен, придется прибегнуть к бартеру, нас бы вполне устроило оружие.

— Не опасаетесь, что по нынешнему странному времени могут заплатить несколько превратно поняв — пулями? — черт меня за язык дернул.