Ночная смена

Сегодня суббота, а значит, законный выходной день Ивана Белова. Всего через месяц после того, как он уволился из морга, пережив весь тот океан ужаса, Москва превратилась в город, населенный ожившими трупами, как он подозревал, каким-то образом выбравшимися из того мира, вход в который открыл ритуал, густо замешанный на некрофилии и смерти. Он думал, что избавился от всего этого навсегда, а получилось так, что оно перестало быть только его кошмаром. Примерно через два с половиной месяца после начала эпидемии Ивана повторно призвали в его любимые войска РХБЗ. Он попал в один из отрядов очистки и отлично справлялся с возложенными на него обязанностями по уничтожению мозгоедов, иногда даже испытывая нечто вроде азарта и злорадного удовлетворения. И вот в этот период жизни ему повезло, во-первых, потому, что его не ранили и не убили в многочисленных рейдах по помойкам и тухлым подвалам города, а во-вторых, когда он не попал в сводную штурмовую команду. Прямо перед тем днем он сильно потянул ногу и загремел на неделю в медсанбат, а все воины, отправившиеся под землю на акцию по уничтожению главного гнезда мертвой плоти, нарыва, готового лопнуть за границы города, погибли, включая и трех его товарищей, с которыми он успел сдружиться, – Павла Касатонова, Костю Ластикова и весельчака, душу их маленькой компашки Витю Родионова. Они были настоящими мужиками и проявили себя в акциях очистки исключительно с положительной стороны, чем и обратили на себя благосклонное внимания начальства. Итак, они погибли, а Иван остался жить. Через несколько недель его, как и большинство новопризванных солдат, демобилизовали, и вскоре он нашел нормальную работу товароведа в сетевом магазине бытовой химии. Платили не так чтобы очень много, всего сорок тысяч, но с некоторых пор он заметно поубавил свои амбиции в угоду покою. Но как раз его-то он и не находил. Почти каждую ночь ему снились кошмары, и черпали они свои силы не из периода службы Ивана огнеметчиком, а из тех ночных смен в морге в бытность его охранником. Тогда к нему в голову приходили «нормальные мертвецы», а не агрессивные мозгоеды, и рассказывали истории своих смертей. Белову, вкупе с их ужасными рассказами, с маниакальной настойчивостью снились сны о том мире, куда он провалился вместе со всем моргом. Бесконечные коридоры, бог всех болезней и мертвых Змеелис, создавший себя из подручного материала – оживших мертвых тел, а в качестве мозга получившегося гомункулуса использовавший красного паука, рожденного оскверненной некрофилом девочкой. А еще ему снился запах формалина и сладкой гнили. Но в общем он чувствовал себя неплохо, потихоньку забывал подробности и старался наслаждаться маленькими радостями жизни. Вот и сейчас сидел на кухне своей однокомнатной квартиры и с десяти часов утра, как проснулся, пил водку. В качестве немудреной закуски у Ивана на столе была чуть подкопченная и малость от этого отдававшая ольховым дымком килька пряного посола в прозрачном пластиковом корытце с наклейкой «Томилинская», красные маринованные помидоры в пикантном маринаде с травами и чесноком, круглый черный, изумительно мягкий Измайловский хлеб, который он сегодня купил в палатке рядом с домом, и маринованные корнишоны фирмы «Эко». Вполне приемлемая мужская закуска. Без претензий на изысканность, зато позволяющая наслаждаться ее острым вкусом, возбуждающим аппетит не хуже спиртного, в полной мере. Окна его квартиры выходили на тенистую сторону, и уставшее солнце в своей розовой короне к нему заглядывало только под вечер. Утром в доме у Ивана, даже в середине лета, царила приятная прохлада. Поэтому это время суток нравилось ему больше всего. На кухне из ноутбука звучал хриплый сильный голос певца земли русской Владимира Высоцкого. Он как раз на высшей ноте эмоционального откровения выводил припев песни «Кони»: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!» Иван опрокинул полную рюмку ледяной водки и закусил ее хрустящим пряным огурчиком. Бухание до обеда было, конечно, неправильным с точки зрения здоровья и всего прочего, но уж очень оно его привлекало особым состоянием опьянения – более ярким и наступающим быстрее обычного, но при этом оставляющим рассудок чистым, а мысли – ясными и точными. В такое время Белову хотелось творить, он с охотой строил планы на будущее, и жизнь не казалась такой бесконечно тягучей серой и бессмысленной кишкой.

Иван успел выпить всего четыре рюмки, когда зазвонил мобильный телефон. Номер звонившего не высвечивался. Под композицию Оззи Осборна «Мистер Кроули», расстроившую стройную гармонию исповедальных песен Высоцкого (Оззи этим летом был установлен у него в качестве рингтона входящих звонков), он поставил песню «Кони» на паузу, взял трубку и произнес:

– На проводе.

– Добрый день, Иван. Селиванов беспокоит.