Ночная стража

Он ведь даже и большим-то не был. Газзи был невысоким и жилистым. Но любил драться с громилами, ведь так появлялось больше целей для удара. Впрочем, после нескольких пропущенных стаканов уже нельзя было сказать, почему он дерется. Две Ухмылки мог побить человека, сидящего рядом с ним, просто в качестве замены пинка в пах всей вселенной.

Его прозвали Две Ухмылки после того, как кто-то располосовал стеклом его лицо; но к тому времени Газзи был настолько замаринован в адреналине, что отнесся к этому как к какой-то незначительной детали. Шрам оставил на его лице счастливую улыбку. Сэм многому научился у Газзи Две Ухмылки.

— К чему все это? — пробормотал он так, чтобы только Нед мог услышать.

— Просто хочу выяснить, что вам известно, сержант, — отозвался он, все еще обходя его по кругу. — Кажется, вы знаете слишком много.

Он сделал выпад. Ваймс бросился назад, размахивая ножнами, точно потерявший последнюю надежду человек, и, когда Нед засмеялся и отступил с его дороги, перехватился за жесткий кожаный ремень ножен.

— На мне шлем, согласно правилам, — заметил Нед. — И доспехи. Меня трудновато будет ударить, сержант.

Даже из-под криков Детрита, лишь один из семи стражников научился правильно обращаться с мечом. Нед это умел. Возможностей было не особо много.

Ну что ж… настало время для мастерства.

Он сделал шаг назад, остановился и увидел, что творилось за спиной Коатса. Он попытался скрыть это, но не смог удержать мимолетное выражение облегчения в глазах.

Ваймс ударил, ножны стали продолжением его руки. Кожаный ремень попал под подбородок Неда, откидывая его голову назад, а потом опустился на рукоять меча, и Ваймс машинально ударил Неда в подбородок, просто чтобы тот упал. У него всегда была аллергия на острые предметы, особенно если они находились слишком близко к его лицу.

— Отлично, хорошая попытка, — сказал он и повернулся к толпе. — Все может стать оружием, если это правильно использовать. Ваш колокольчик это дубинка. Все что угодно, что можно воткнуть в другого человека достаточно сильно, чтобы дать вам лишних две минуты, будет полезным. Никогда не угрожайте кому бы то ни было мечом, если не собираетесь его использовать, потому что, если он раскусит ваш блеф, у вас не останется большого выбора, да и тот, что есть, никуда не годится. Не бойтесь использовать то, чему вы выучились в детстве. Нам не ставят оценки за честную игру. А для ближнего боя я, как ваш старший сержант, запрещаю вам исследовать возможности всех тех дубинок и медных кастетов, что продает миссис Милотельн на Легкой улице № 8 всевозможных цен и размеров для любого кармана. А если кто-то из вас нападет на меня лично, я не стану демонстрировать всё разнообразие приемов, полезных против этих хороших, но все же хитрых инструментов. Итак, давайте-ка разомнемся. Я хочу, чтобы все вы через две минуты были здесь со своими дубинками. Вы думаете, это всего лишь дурацкая деревяшка? Я докажу вам обратное. Вперед!

Он повернулся к сраженному Неду, который теперь сидел на земле.

— Хорошо двигаешься, мистер Коатс. Но этому ты научился не в страже, я знаю. Не хочешь ничего обсудить? Может, расскажешь, где был прошлой ночью? Должно быть, на Морфической улице?

— У меня выходной был, — пробормотал Нед, потирая челюсть.

— Верно, верно. Это не мое дело. Кажется, мы так и не нашли общий язык, Нед.

— Точно.

— Ты считаешь меня шпионом.

— Я знаю, что вы не Джон Киль.

Лицо Ваймса не выражало абсолютно ничего — что, как он и понимал, само себя выдавало.

— С чего ты это взял? — спросил он.

— Я не обязан отвечать. И вы не сержант стражи. А сейчас вам просто повезло, и это все, что я скажу. — Остальные стражники возвращались во двор, и Нед поднялся на ноги.

Ваймс оставил его и обратил свое внимание на них.

Никого из них ничему особенно не учили. В большей, а чаще — меньшей степени они учились друг у друга. А Ваймс знал, куда ведет эта дорога. На ней копы вытряхивали мелочь из карманов пьяных людей и уверяли друг друга, что взятка — это та же льгота. А бывало и хуже.

Он был только за то, чтобы выводить рекрутов на улицу, но сначала их нужно было учить. Нужно было, чтобы кто-нибудь, вроде Детрита, орал на них шесть недель, нужны были лекции о долге и правах арестантов, и «служении обществу». И только тогда можно было передавать их уличным монстрам, которые учили всему остальному, вроде того, как ударить человека, чтобы не осталось следов, и когда стоит засунуть впереди штанов глубокую металлическую тарелку, прежде чем сунуться в драку в баре.

И, если они были удачливы и разумны, они оказывались где-то между недостижимым совершенством и Ямой, где они могли быть настоящими копами, слегка потускневшими, потому что такова работа, но не прогнившими.

Он поставил их парами и приказал атаковать и защищаться. Это было ужасное зрелище. Он позволил этому длиться минут пять.