Ночной обход

– Равно суперэффект. – Арсений фальшиво улыбнулся. – Доктор! Мы же напарники. Скажи мне, какую книжку надо прочитать? А? Зволдин, наверное, ее и читал, а потом придумал свой супернаркотик. Так что, скажешь?

– А ты поставь тот диск, который я слушал по дороге сюда.

Строганов, тяжело вздохнув, выполнил мое условие. Я ему сообщил название книги.

Мне позвонили с работы, сказали, что Федора везут к нам в реанимацию. Состояние стабильное. Слава богу!

– Слушай, а мне ведь Федор утром письмо прислал, – вдруг вспомнил я после разговора с коллегами.

– Да? И что он написал? – поинтересовался Арсений, отправляя кому-то сообщение.

– Не знаю. Я не успел прочитать. Это ты виноват, – усмехнулся я. – Если бы ты не начал драку с мужиком под моим окном…

Строганов распрямился и медленно повернул ко мне голову.

– Твой Склифосовский присылает тебе письмо, а после этого попадает в аварию, – медленно произнес он. – И ты молчишь?!

– А при чем тут авария? – недоуменно спросил я.

– Да при том, что все в мире взаимосвязано! Эффект бабочки, слышал? – Арсений выглядел раздраженным. Он выхватил у меня из рук телефон и сам стал искать нужное письмо.

– «Старик! – стал он читать вслух. – Я хочу признаться в преступлении. Это я убил Яблочкова. Я знаю, что прощения мне нет, но по-другому я поступить не мог. Он портил жизнь Лене. Он поступал плохо. Я был вынужден это прекратить. Извини, что втянул тебя в эту историю. Как и Черняева, который за дозу наркоты добил его у тебя в реанимации. Еще раз прости меня. Прощай! Твой друг, Федор Павлов». Какого черта? Это рушит мою версию! – гневно воскликнул Строганов, закончив чтение.

– Дай я сам прочитаю! – Я отобрал у него свой телефон. Прочитал дважды.

Строчки разбегались. Я перестал понимать слова… У Строганова рушилась версия, а у меня – башни моих представлений о людях.

– Доктор, ты что, оглох? – услышал я голос Арсения. – Почему ты его называешь Склифосовским, если он Павлов? Это никнейм, что ли?

Пришлось объяснить.

– Отлично! – вдруг вскричал он, потирая руки.

– После истории с расческой… – пробормотал я. – Что тут отличного?

– Что отличного? Все-таки это подтверждает мою новую версию. – Он читал полученное от кого-то сообщение. – Просто супер… Если, конечно, Громов не испортит. Так, ты что сейчас будешь делать?

– Поеду в больницу, – мрачно сказал я. – Федора везут к нам.

– Вот и хорошо. – Арсений пребывал в необъяснимой для меня радости. – Привет ему, скорейшего выздоровления и все такое. Ты доберешься сам? Мне некогда тебя подбрасывать, у меня срочные дела.

Я уставился на Строганова, который настолько хотел побыстрее избавиться от меня, что от нетерпения аж подпрыгивал на сиденье.

– Дела? – повторил я. – Какого черта? Мой близкий товарищ признается, что убил этого Яблочкова. Судя по всему, авария произошла по его вине… Ты же читал, что он прощается со мной! Значит, он специально выехал на встречку. Дай бог, чтобы никто из других людей не пострадал…

– Громов сказал, что нет, – вставил Арсений, читая очередное сообщение.

– С кем ты там переписываешься?

– С классной девушкой, – ответил он, печатая ответ.

Я вылез из машины и громко хлопнул дверью. Как такое могло случиться? Кто угодно может быть убийцей. Например, Строганов всегда готов замочить кого-нибудь. Я, в определенных обстоятельствах, тоже за себя не ручаюсь. Но Федор? Он был даже против смертной казни, потому что, «убивая одного злодея, мы умножаем их число», говорил он. Я ехал в больницу с тяжелым сердцем…

Уже когда я подходил к корпусу, пришли два сообщения от Строганова. Стереть, что ли, не читая? С девушкой он, видите ли, переписывается…

Первое сообщение гласило: «Ты Шевчука не дослушал! Солнце взойдет наверняка, вот тебе друг, моя рука. Солнце взойдет, мне рассказал старый шаман у древних скал!»

Второе было совсем кратким: «Теперь я все знаю! Ну, почти все».

Глава 23

Дождавшись окончания наркоза, я вновь осмотрел Федора. Он с трудом открыл глаза, увидел меня и, к счастью, узнал. Он попытался что-то сказать, но мешала эндотрахеальная трубка. Видно было, что ему и тяжело, и больно, но он продолжал шевелить губами с запекшейся на них кровью…

– Короче, Склифосовский, – прервал я его, стараясь, чтобы из моих глаз не текли слезы, – потом расскажешь. Сейчас лечебный сон. Да, бороду пришлось сбрить, но до свадьбы отрастет.

Медсестра подключила инфузоматы с лекарствами, и он снова заснул. Аппарат искусственной вентиляции легких равномерно гудел, на мониторе отражались синусовый ритм и хорошая сатурация. Я побрел в ординаторскую…

Приехав домой, я даже успел вздремнуть. Разбудил меня короткий сигнал телефона – пришло какое-то сообщение. Проснувшись, я увидел, что дети вернулись из школы и, воспользовавшись ситуацией, уселись за компьютер. Кошка продолжала спать у меня в ногах. Я собрался с силами и открыл сообщение. Ну конечно, от Арсения. «Доктор! Приходи к 18.30 на могилу декабристов. Там высокая гранитная штуковина рядом. Если не сможешь, все равно приходи! И захвати поесть. Громов тоже будет есть. Жду!»

Я сделал глубокий вдох. Ну и выдох соответствующий.